Ультиматум Борна
Шрифт:
– Чушь какая!
– Уверяю вас, это не чушь. Из самых высоких секретных источников Управления нам стало известно, что спустя все эти годы Карлос выследил единственного оставшегося в живых человека, который может опознать его, – Джейсона Борна. А по моему твердому убеждению, Борн и Дэвид Вебб – одно и то же лицо.
– За вашим источником должен кто-то стоять! – взорвался Альберт Армбрустер. – Кто это?
– Ах да. Все так неожиданно, так ошеломляюще… Это уволенный на пенсию агент с травмированной ногой по имени Конклин, Александр
– Где они сейчас? – угрюмо поинтересовался мафиози.
– О, вам не удастся не то что добраться до них, но даже просто поговорить с ними. Они оба находятся под очень надежной охраной.
– Меня не интересуют деловые встречи, paisan, я спросил, где они?
– Ну, Конклин проживает в режимном жилом комплексе в Вене – это владения Управления, куда никто не сможет пробраться, – а квартира и контора Панова находятся под круглосуточным наблюдением.
– Вы дадите мне адреса, не правда ли?
– Конечно, но гарантирую, что они не станут с вами разговаривать.
– Да? Какая жалость. А мы как раз ищем парня, который знает дюжину имен, задает вопросы, сам предлагает помощь.
– Они не купятся.
– Кто знает, может быть, мне удастся с ними сторговаться.
– Проклятие, в чем же тут загвоздка? – не выдержал Армбрустер, но тут же понизил голос. – Что делал этот Вебб, или Борн, или как его там, в поместье Свайна?
– Это пробел, который я не могу заполнить, – ответил Де Соле.
– Что?
– В агентстве этот термин обозначает: «неизвестно».
– Неудивительно, что страна завязла по уши в дерьме.
– Это не так…
– А теперь вы заткнитесь! – приказал человек из Нью-Йорка, вытаскивая из кармана маленький блокнот и шариковую ручку. – Напишите адреса этого отставного привидения и еврейской вонючки. Быстро!
– Я плохо вижу, – сказал Де Соле, поворачивая блокнот так, чтобы на него падал свет неоновых ламп бензоколонки. – Вот. Номер квартиры неточный, но это где-то рядом, и имя Панова будет на почтовом ящике. Но я еще раз вам повторяю, он не станет с вами разговаривать.
– Тогда нам просто придется извиниться за беспокойство.
– Да, скорее всего, так и получится. Полагаю, он не станет выдавать сведения, касающиеся его пациентов.
– Неужели? Он что, такой же скрытный, как тот телефонный провод вашего факса?
– Нет, нет, это не был телефонный провод. Есть специальный технический термин. «Кабель номер три», если быть точным.
– А вы всегда точны, не так ли, paisan?
– А вы всегда всех бесите?..
– Нам пора, – перебил Армбрустер, увидев, что мафиози убрал блокнот и ручку. – Успокойтесь, Стивен, – добавил он, явно сдерживая гнев и направляясь к лимузину. – Запомните, для нас нет ничего невозможного. Когда будете говорить с Джимми Ти из Брюсселя, не забудьте придумать правдоподобное объяснение происшедшего, хорошо? Если не сумеете, не переживайте, мы сами все наверху уладим.
– Конечно, господин Армбрустер. Могу я задать один вопрос? Мой счет в Берне готов
– Конечно, готов, Стивен. Все, что вы должны сделать, это прилететь на место и переписать номер счета своей рукой. Та ваша подпись на папке, помните?
– Да, да, я помню.
– К этому моменту должно было набежать более двух миллионов.
– Спасибо. Спасибо вам… сэр.
– Вы их заработали, Стивен. Доброй ночи.
Двое мужчин вернулись на заднее сиденье лимузина, но напряжение не спало. Когда водитель за стеклянной перегородкой повернул ключ зажигания, Армбрустер взглянул на мафиози:
– Где вторая машина?
Итальянец включил в салоне свет и посмотрел на свои часы.
– Сейчас он уже припарковался в миле от заправки. Подхватит Де Соле, когда тот поедет обратно, и будет следовать за ним, пока не подвернется подходящий случай.
– Твой человек точно знает, что делать?
– Брось, он не девица. У него на машине установлен такой мощный прожектор, что его свет будет виден в Майами. Он пойдет на обгон, включит прожектор и повернет его. Твой двухмиллионный подхалим ослепнет и выйдет из игры, а мы получим за работу всего четверть от его вознаграждения. Сегодня твой день, Альби.
Председатель Федеральной комиссии по торговле откинулся в тень левого заднего сиденья и стал смотреть сквозь тонированное стекло на проносящиеся мимо темные ночные силуэты.
– Знаешь, – тихо произнес он, – если бы кто-нибудь лет двадцать назад сказал мне, что я буду сидеть в этой машине с кем-нибудь вроде тебя и говорить то, что я говорю, я бы заверил его, что такое невозможно.
– Как раз это нам и нравится в таких особах, как ты. Вы задираете перед нами нос и чихаете на нас до тех пор, пока мы вам не понадобимся. А потом мы неожиданно становимся «компаньонами». Не переживай, Альби, мы решили для тебя еще одну проблему. Возвращайся в свою большую Федеральную комиссию и решай, какие компании замешаны в темных делишках, а какие нет – решения не обязательно принимать необоснованно, так ведь?
– Замолчи! – заорал Армбрустер, стукнув кулаком по подлокотнику. – Этот Симон – этот Вебб! Откуда он взялся? Что ему от нас нужно? Чего он хочет?
– Возможно, ему что-то нужно от того Шакала.
– Это бессмысленно. Мы никак не связаны с Шакалом.
– Конечно, зачем тебе? – ухмыльнулся мафиози. – У тебя же есть мы, а?
– Очень неудачное сравнение… Вебб – Симон, черт бы его побрал, – кто бы он ни был, мы должны его найти! Учитывая все, что он узнал и что я ему рассказал, он очень опасен!
– Он крупная рыба, да?
– Крупная, – согласился председатель, снова глядя через окно наружу.
Он сжал правую руку, а пальцами левой неистово забарабанил по подлокотнику.
– Хочешь поторговаться?
– Что? – выпалил Армбрустер, поворачиваясь и глядя на невозмутимое сицилийское лицо подельника.
– Ты все слышал, только я использовал не то слово и прошу за это прощения. Мы не станем торговаться, я просто назову тебе сумму, и ты ее либо примешь, либо нет.