Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности
Шрифт:
Глава 6
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
"В это мгновение началась и окончилась война… Бомбардировка закончилась, как только самолеты, мчась со скоростью пять тысяч миль в час, приблизились к цели и приборы предупредили о ней пилотов. И столь же моментально, как взмах серпа, окончилась война… Город поднялся на воздух. Казалось, бомбы и город поменялись местами. Еще одно невероятное мгновение — новый неузнаваемый, с неправдоподобно высокими зданиями, о каких не мечтал ни один строитель, зданиями, сотканными из брызг раздробленного
Прежде чем прокомментировать только что приведенную цитату, предлагаю еще одну — из другой книги:
"…Там, за окном, за раскалившимися стенами лежала мертвая планета. Ее убили в самый разгар весны, когда на деревьях едва проклюнулись листочки и в норах только что появились крольчата. Теперь нигде не единого зверя. Ни одной птицы. Даже насекомых. Только сожженная земля. Жилища обратились в пепел. Лишь кое-где торчат обуглившиеся, искореженные колья, вчера еще бывшие деревьями. И на развалинах мира — горсточка людей, возможно оставленных в живых в качестве подопытных морских свинок, необходимых для какого-то гигантского эксперимента. Незавидная доля. В этой всемирной гигантской мертвецкой осталось всего несколько работающих легких, перегоняющих воздух. Несколько живых сердец, перегоняющих кровь. Несколько мыслящих голов. Мыслящих во имя чего?.."[75]
Почти двадцать лет разделяют книги. Обе хорошо знакомы нашему читателю — это, соответственно, "451° по Фаренгейту" Рэя Брэдбери и "Мальвиль" Робера Мерля. Первый роман вышел в 1953 году, а второй — в 1972-м. Войны человечество счастливо избежало, но тревога остается — и ее эстафетная палочка по-прежнему в руках фантастов. Все вроде бы без изменений… Однако изменения есть. Опасность, о которой давным-давно возвещали писатели, перестала быть сферой их узкопрофессиональных интересов.
Чтобы почувствовать сдвиг в представлениях, достаточно вернуться к предыдущим главам, к цитатам из "Освобожденного мира" Уэллса. Помните картины атомной бомбардировки: клубы огня, "огненный крот"?
Удивительная перекличка времен: Уэллс — Брэдбери — Мерль. 1914–1953 — 1972. Уэллс дал волю фантазии, а вот Брэдбери наверняка были доступны документальные материалы, описания очевидцев трагедии Хиросимы и Нагасаки. Спустя еще два десятилетия фантазия Робера Мерля, вооруженная витавшими тогда в воздухе идеями, изобразила нечто недоступное воображению предшественников: "чистое" оружие.
И что знаменательно. Рэя Брэдбери пугает образ города, поднявшегося на воздух; Мерль сочиняет реквием по целой планете, убитой в разгар весны.
Образ "следующего дня", пейзажа после ядерной битвы, как и само понимание, что никакой такой битвы не будет, а произойдет лишь общепланетная бойня, родились не вдруг, не в чьем-то одном гениальном мозгу. Подобные страхи вообще чаще всего произрастают, накапливаются, зреют в подсознании, чтобы потом мгновенно овладеть нами, бросив в липкий холодный пот…
Изменение шкалы образов, относящихся к ядерной войне и ее последствиям, совершалось постепенно. Иногда фантазия художников шла параллельно общественной мысли — господствовавшим представлениям ученых, политиков, военных; но случалось, что и блуждала по каким-то своим, не ведомым никому катакомбам сознания.
Проследить ее маршруты особенно интересно сейчас, когда мы хотя бы в общих чертах можем сказать, как будет развиваться тот или иной возможный вариант "ядерной
Конечно, большинство авторов ошибалось — в деталях, в сроках, в вопросах принципиальных. Теперь это абсолютно ясно. Но предрассудки и заблуждения, обильно произраставшие и в среде "впередсмотрящих", можно извинить в сравнении с близорукостью других — экспертов, военных.
Вот что пишет о последних Д. М. Проэктор:
"История большинства буржуазных военных доктрин в XX столетии достойна удивления… Оказалось, что вся милитаристская мудрость не стоила и ломаного гроша. Что первосвященники оказались безнадежно отставшими не только в понимании социальных движущих сил войны, но и изменений в самом военном деле. Что все, что они делали по "законам военной науки", представляло собой шаманство. Что вся их слава оказалась дутой, тем же бессовестным обманом, что и волшебства Мерлина во времена короля Артура… Несмотря на очень большое разнообразие буржуазных военных доктрин, у них было нечто общее: большинство из них, за малым исключением, оказывались никуда не годными… Большинство империалистических доктрин XX века на поверку не стоило бумаги, на которой их писали. А после 1945 года война — ядерная — стала вообще немыслимой, поэтому и доктрины развязывания такой войны стали видением из потустороннего мира"[76].
Впрочем, оказывается, что общество периодически испытывает необходимость и в такой странной деятельности, как вызывание духов. Это не просто дань моде, обычно подобные социальные "сеансы" преследуют вполне определенную цель. Потребовались потусторонние "создания" и в Америке, как раз во времена маккартизма и атомной истерии. На сей раз на роль спиритов время назначило фантастов.
Они точно угадали едва зашифрованный социальный заказ. Поскольку обществу в целом явно недоставало информации (в 40 — 50-е годы все военные планы ведения атомной войны были строжайшим образом засекречены), только фантастам и оставалось писать об этом. Лишь они обладали фантазией, интуицией, наконец, тем особым, более никому не доступным знанием, которое развили их предшественники в прошлом веке.
И писали…
В одной из редакционных статей Хорас Голд, возглавлявший популярный журнал научной фантастики "Гэлакси", пеняет на авторов — и за что! "Свыше 90 % предлагавшихся в журнал рассказов, — пишет он, — это уже всем приевшаяся атомная, водородная и бактериологическая война, послеатомный мир, возврат к варварству, дети-мутанты, которых убивают за то, что у них только по десять пальцев на руках и ногах — вместо двенадцати… Послушайте, братцы, так же нельзя! До конца света еще далеко"[77].
Самое любопытное, однако, дата: январь 1952 года. Продолжая наше наблюдение за циферблатом атомных часов — они "тикают" и после взрыва, отсчитывая теперь уже секунды, минуты атомной эры, — можно подсчитать, что со "времени ноль" не прошло и десяти минут. А тема третьей, чаще всего последней мировой войны уже успела редакторам прискучить.
Голд имел в виду коммерческий вал американской фантастики. В этой стране налаженный издательский конвейер действительно способен быстро откликнуться на любой спрос и выдавать продукцию сразу "промышленными партиями". Причем в полноводном потоке обычно все перемешивается: паника, трезвый анализ, протест, циничный расчет на всегдашнюю любовь читателя к страшненькому и просто стихийная реакция на моду, которая, бог даст, продержится долго. Шум, ярость, страх, надежда, боль, недоумение…