Ультиматум
Шрифт:
В ночь на 25 января одновременно силами 1-го Украинского фронта в северо-западном направлении от днепровской дуги и 2-го Украинского фронта в юго-западном направлении началось совместное наступление. В ходе наступления войска обоих фронтов соединились в районе города Звенигородка, а 47-й корпус 1-й танковой армии и 11-й корпус 8-й армии немцев оказались в кольце окружения.
Немецкое командование делало все возможное, чтобы предотвратить панику в обоих корпусах. И унтер-офицер Руст тоже прислушивался к уверенным заявлениям командиров, что речь идет лишь о временном незначительном отрыве от основного фронта и что эта перемычка, разумеется, очень скоро будет уничтожена. Ведь
И все-таки, несмотря ни на что, тревога не проходила.
Выступ немецкого фронта, в центре которого находился город Корсунь-Шевченковский, составлял с запада на восток сто два, а с севера на юг девяносто километров. Унтер-офицер Руст, разумеется, не знал этих данных, как не знал сил ни советских войск, ни собственных войск, оказавшихся на этом выступе. Но даже если бы он все это знал, то и тогда был бы не в состоянии, с точки зрения простого солдата, правильно оценить соотношение сил и предопределить шансы на успех той или другой стороны. Сделать это было трудно даже командующему окруженными частями генералу артиллерии Вильгельму Штеммерману.
Генерал Штеммерман верил в успех деблокирования, провести которое безотлагательно предлагал генерал-фельдмаршал фон Манштейн. План этой операции предусматривал разрыв кольца окружения силами 3-го танкового корпуса, 16-й и 17-й танковых дивизий и полка тяжелых танков 1-й танковой армии, а также трех танковых дивизий 47-го танкового корпуса 8-й армии. Эти ударные группы обеих армий должны были сначала перерезать тыловые коммуникации кольца советского окружения, а затем уничтожить это кольцо.
Операция осуществлялась, и многие солдаты были готовы поверить в ее успех. Ведь на участок, за который шла борьба, была стянута треть всех расположенных на Восточном фронте немецких войск.
Однако, несмотря на это, советские войска, осуществляя наступление, еще в конце января освободили более трехсот населенных пунктов, и среди них города Богуслав, Канев, Шпола, Смела, Звенигородка, а также узлы дорог Бобринская и Мариновка. Наступление советских войск поддерживали 2-я и 5-я воздушные армии. С первого дня войны эти армии сильно досаждали немецким люфтваффе. Эскадрильи Ю-52, созданные специально для снабжения окруженных войск, как и прикрывающие их истребители, каждый день несли крупные потери. Советская авиация со своими «яками» и Ил-2, называемыми «летающими танками», завоевывала все больший перевес в воздухе.
Руст сидел, прижавшись спиной к выщербленным камням своего ненадежного укрытия. Он впервые видел «летающий танк». Самолет был не один. За ним следовала целая группа бомбардировщиков, которых он ранее никогда не видел. Когтистые тени одна за другой скользили над заснеженной площадью.
В этот момент в районе вокзала послышался интенсивный ружейный огонь.
2
Раиса Тихонова быстро шла по улице, стараясь держаться как можно ближе к забору. Притворившись испуганной, она в самом начале происшествия в кинозале извинилась перед своими сопровождающими и быстро покинула казарму. Дойдя до угла, девушка остановилась и осмотрелась по сторонам.
Давящая тишина нависла над крышами маленьких, преимущественно
Раиса Тихонова прислушалась. Со стороны казармы доносился беспорядочный шум, совсем не такой праздничный, как раньше, когда здесь размещался клуб. Раиса заторопилась дальше. Но шум преследовал ее, предостерегая об опасности, грозившей ее друзьям и даже воспоминаниям.
С этим клубом связано все самое хорошее, что было в жизни двадцатилетней Раисы. В Корсунь-Шевченковский она приехала одиннадцатилетней девочкой из деревни под Черкассами, потому что ее отец, кузнец, начал работать на заводе. Маленькой, но крепкой девчушке с темными косичками было нелегко расстаться с родной деревней. Гора за лесом, пруд, где они купались летом, выгон, на котором они часто сидели с ребятами, присматривая за скотом, — со всем этим она прощалась с тяжелым сердцем, словно уезжала в чужой, неприветливый край. И если в Корсунь-Шевченковском она очень скоро почувствовала себя как дома, то дело было не только в том, что здесь тоже был колхоз, более крупный, чем в ее родной деревне, и не в том, что и здесь она нашла себе новых подруг. Все заключалось в школьном учителе немецкого языка Андрее Гордеевиче, раскрывшем ее способности к языку и принявшем ее в кружок немецкого языка. Андрей Гордеевич не жалел ни труда, ни сил, чтобы привить своим ученикам любовь к изучению языка. Сначала они читали басни и короткие рассказики на языке, потом упражнялись в декламации стихов и пении немецких народных песен, а затем разучили несколько сцен из различных пьес.
Раиса увлеклась немецким языком. У нее появился интерес не только к немецкой литературе, особенно к творчеству Шиллера, но и к театру. В клубе она принимала участие в любительских спектаклях. Ей не исполнилось еще и шестнадцати лет, когда ее признали одной из лучших артисток самодеятельности. Она не понимала, в чем причина ее успеха, и не раз спрашивала старого артиста Петренко, руководившего их кружком, разве можно хорошо сыграть на сцене роль, если ее никогда не приходилось играть в жизни? Петренко ответил ей на это вполне серьезно:
— Ты, конечно, права, но жизнь просто еще не требовала от тебя подвига. Однако то, что ты сможешь совершить его, если потребуется, чувствую не только я один. Это чувствуют и наши зрители, когда видят тебя на сцене. Они верят, что ты и в жизни сможешь совершить подвиг!
Вскоре Рая познакомилась со смелым, напористым пареньком Толей Асавлюком, секретарем горкома комсомола. Произошло это на молодежном вечере в клубе, через несколько дней после успешного выступления самодеятельного коллектива. В клубе он сидел в первом ряду и горячо аплодировал Раисе. На вечере он не пропустил ни одного танца и ревниво следил за тем, чтобы никто другой не пригласил Раю танцевать.
И именно благодаря Толе Рая окончательно укрепилась в своем решении стать актрисой. Такая перспектива нравилась не только им обоим, но и отцу Раисы, Терентию. И исполнение их мечты было уже близко, но вдруг началась война, фашисты заняли Корсунь, превратили клуб в солдатское общежитие…
Раиса тяжело переводила дыхание. Идти по снегу было трудно. Добравшись до окраины города, она остановилась у небольшого домика. Ничто не вызывало у нее опасения. Она проскользнула в садовую калитку, обошла дом кругом и осторожно стукнула в окошко.