Ультрафен
Шрифт:
– Да, там в справочнике. По местному, сангородскому.
Феоктистов поспешил обратно в кабинет. Отыскал на столе между бумаг справочник. Нашел в нем нужный номер.
– Игорь Васильевич, извините. Я совсем забыл, у меня ведь ещё к вам есть дело. К вам сегодня привозили утопленника?.. Так. Что вы можете сказать по нему?.. Так. А где он сейчас, в холодильнике?.. Это какой день пошёл, как он умер?.. Ага, Игорь Васильевич, а что если сейчас на нём продолжить наш эксперимент?.
И услышал встревоженный голос Бердюгина.
– Толя,
– Хорошо! Бегу. Только сделаю один звонок.
Но телефон начальника жилищно-коммунального участка молчал. Феоктистов с сожалением положил трубку и направился из кабинета.
14
В анатомке его поджидал Бердюгин. Он был одет в теплый синий байковый халат.
– Вам, Толя, придётся одеться потеплее. В холодильнике прохладно.
Снял с вешалки такой же, как на нём, халат и подал Феоктистову. Прошёл к сейфу, открыл его и достал футляры с приборами. Анатолий без напоминаний взял туб, и они направились из кабинета.
Ионовый свет, льющийся с потолка, освещал холодильник. Большое, облицованное кафельной плиткой помещение. На широких лежаках лежали три трупа, двое мужчин и одна молодая женщина.
У всех на животах большие продолговатые разрезы. Они были сшиты нитками.
На свободном лежаке доктор смонтировал ультрафен, подключил его к батареям, лежащим в кармане.
Анатолий стоял и смотрел с сочувствием на труп женщины.
– Жаль. Молодая… Могла бы сколько нарожать. А сколько принести радости мужикам. Муж-то есть?
– Не знаю. Наверное. Кто-то же принёс для неё одежду. В пять часов должны забрать. Кстати, я Филипповича отослал, скоро должен вернуться. Поторопиться надо… Берите ультрафен. Смотрите… Вон, на дальнем лежаке, посиневший…
Феоктистов поднял прибор и направил его на труп. Над ним было точно такое же оранжевое свечение, какое он видел над обваренным, только вдвое выше, и пульсация более ритмичная, глубокая. Над головой нет красного оттенка и “сердце” лишь слегка потемневшее. Под потолком висел грустный образ утопленника.
– Что видите? – спросил Бердюгин.
– Если верить вашей гипотезе, то этот человек может винить только себя. Он погиб по собственной инициативе. А вот свечение над ним выше и тревожнее.
– Да, уже третьи сутки пошли, как он погиб. Скоро душа покинет его.
Феоктистов перевёл прибор на женщину, и его внимание задержалось на ней дольше. Интерес вызывала не только её душа, но и тело, безукоризненные формы его: лицо, длинная шея, покатые плечи, округлые груди с торчащими вверх темными сосками, гладкий живот, обезображенный швом, ровный бритый лобок с трещинкой, уходящей в промежность длинных красивых ног.
– Как жаль… Как жаль, – вслух сказал он о женщине.
Красоту женщин Анатолий понимал и умел ценить…
Свечение над её трупом трепетало, "сердце" было темным и у пяток и над головой висело красноватое облако. Душа её находилась в печали и возмущении.
– А вот эту красавицу убили… – сказал Анатолий.
– Да, акушерка-надомница.
– За такую женщину я не знаю, чтобы с ней сделал… – с чувством проговорил он.
В коридоре послышались шаги.
– Толя, это Филиппыч! – забеспокоился Бердюгин. – Ему обмывать, одевать трупы. Может сейчас войти сюда.
Феоктистов передал прибор Игорю Васильевичу. Сдернул с себя халат и накинул его на прибор. Взял его из рук доктора вместе с ультрафеном. Бердюгин вынул из кармана халата батареи и все это Анатолий осторожно упаковал в халат.
– Игорь Василич! – послышалось за дверью.
– Ойюшки! Филиппыч, я здесь. – И Феоктистову: – Вы сейчас выйдите и подождите меня.
– Хорошо. – Помедлив, Анатолий спросил: – Игорь Васильевич, можно я с ним… – показал взглядом на прибор, – поднимусь к Мизинцеву? – почти шепотом добавил, – полную тайну гарантирую. Только заультрафеню и назад…
Бердюгин поморщился недовольно. В другой момент он бы категорически запретил использовать ультрафен за пределами морга и без его участия. Но тут был захвачен врасплох появлением Филипповича.
– Он ничего и не поймет! – настаивал Анатолий.
Открылась дверь, и вошел маленький, лет шестидесяти человек в двух халатах: в белом и поверх – байковом, синем.
– А-а, Толя, привет! – протянул сухую жилистую ладонь. Кивнул на труп женщины. – Не твоя ли красавица?
– Нет, Филиппыч, не моя.
– Гарная дивчина. Не убереглась, голуба. А ты за кем пришёл? – показал глазами на сверток в его руках.
– Нет, Филиппыч, ни за кем. Это по другому назначению… Ну, я пошёл, Игорь Васильевич?..
Доктор кивнул, но лицо его выражало недовольство, несогласие с затеей Анатолия.
– Я мигом!
Феоктистов выскочил из холодильника и едва ли не бегом устремился по подземному переходу.
15
В палате кроме Мизинцева находилось ещё двое больных. Оба с аппаратами Илизарова. У одного на руке. У второго на ноге, выступающий сквозь натянутую на него пижамную брючину. Больные лежали на кроватях.
Вбежав в палату, Феоктистов остановился.
– Мужики! – обратился он к больным. – Простите, извините, но будьте так любезны, выйдите на минуточку. Я следователь, и мне – ой как надо – с этим больным переговорить с глазу на глаз.
Положив на стол халат с ультрафеном, достал из заднего кармана брюк служебное удостоверение.
Больные переглянулись и с неохотой поднялись. Тот, у которого аппарат был на ноге, ушёл на костылях.
Феоктистов переложил сверток на освободившуюся кровать и стал разворачивать. Достал ультрафен. Все проделывал в спешке, молча, и оттого его действия вызвали тревогу у Мизинцева.