Улыбка Авгура
Шрифт:
Что за человек этот Андрей - не пойму. Надеюсь, он доставит девочку в больницу. А больше мне от него ничего и не требуется.
Я обулась. Насколько удобнее ходить, когда обуты обе ноги, а не одна, - передать не могу.
Выходить на дорожку было опасно, поэтому я двинулась по газону, вдоль аккуратно подстриженных кустов. Эстеты, твою...
Я нырнула под слепящий луч прожектора. Еще пара таких кульбитов и я не встану.
Трудовая коммуна, блин. Что б им сдохнуть, этим трудягам. После всего увиденного присущий мне градус гуманизма и человеколюбия существенно понизился, если не сказать больше. Хорошо бы взять "языка" и потрясти его насчет Макса. Только где его взять? Все куда-то попрятались. Бродить в тылу врага и не встретить ни одного врага - это суметь надо. Не каждому дано, однако.
Когда сноп света ушел в сторону, я встала и отряхнулась. За кустами мелькнул белый лоскут. Паша!
– Паша, - негромко позвала я. Я бы окочурилась, если бы сейчас меня кто-то позвал. Но она ничего, только обмерла немного.
– Это я, Ника, - опомнившись, быстро представилась я.
Девушка раздвинула кусты и пролезла ко мне.
– Где Макс, не знаешь?
Она бессвязно пролопотала нечто в ответ, радостно теребя мое плечо и дергая за жалкие остатки волос. Не знает. Или не понимает.
– Идем, - вдруг ясно и четко проговорила она и с силой потянула в обратную сторону. Ходить как нормальные люди она не умела. Все бы ей бегать и прыгать. Не могу больше, нет сил. Я кончилась. Впрочем, если поскрести по сусекам...
Я почти сдохла, когда мы остановились у нежилого на вид барака. Но почти не считается. Так, уф, что тут у нас, посмотрим. Если не ошибаюсь, бывший спальный корпус. Окна темные, зарешеченные снаружи.
Вдруг в глубине ближайшего к нам окна я заметила движение. Значит, там кто-то есть.
– Макс здесь?
– спросила я шепотом.
Паша что-то объяснила. Еще пару часов - и не она меня, так я ее начну понимать. Девушка подвела меня к двери. Я дернула за ручку - закрыто. Но Паша настаивала. Я так поняла: другого входа-выхода нет, - и со всей силы долбанула ногой по двери, но та даже не дрогнула. Ага, понятно, железная. Где-то вдали агрессивно залаяли собаки. Так это не блеф! Раздались беспорядочные выстрелы, крики. Мама. Все посходили с ума. Слегка, самую малость обнадеживает то, что стреляют в некотором отдалении, а, раз стреляют, значит им сейчас не до нас. Все что ни делается, все к лучшему. Но об этом, кажется, я уже говорила. Прожекторы тоже перестали крутиться и застыли, разрезая небо в одном направлении. Что-то определенно произошло. И, замечу вскользь, без моего вмешательства.
Я пошла вдоль стены, вглядываясь в окна. Паша не отставала. В третьем по счету увидела плоское лицо. Кто-то прижался к стеклу изнутри и пристально рассматривал нас. Паша запрыгала и замахала руками, издавая гортанные звуки. Наверное, ее знакомый. А решетки-то ерундовые - подвешены на железных крюках.
Домушникам снять такие - два раза плюнуть. Максимум три. Была бы я домушником...
– Выпустите нас, - раздалась изнутри приглушенная стеклом мольба. Я оторвала взгляд от места крепления решетки с крюком и увидела дюжину лиц, в два яруса облепивших окно с той стороны. Хорошая идея.
– Паша, я не дотянусь. Ты выдержишь меня? Я встану на тебя и попробую снять решетку.
Она вслушивалась в слова, но было очевидно, что не понимает. Тогда я на скорую руку изобразила пантомиму, наглядно демонстрируя, что ей нужно делать. Она послушалась, присела, а я вскарабкалась к ней на плечи. Ой, не свалиться бы. Костей не соберу.
– Вставай.
Она схватила меня за ноги и распрямилась. Я отложила спицу, которую все время сжимала в кулаке, и обеими руками вцепилась в тяжеленную решетку. Паша стояла подо мной как скала. Я много слышала о том, что если человек обделен чем-то одним, то щедро, сверх всякой меры наделен другим. Так вот это чистая правда. Паша стояла, не шелохнувшись, и еще помогала, подталкивая решетку снизу. Ржавое железо дрогнуло, но поднять его на достаточную высоту, чтобы снять с крючьев, нам не удалось. Первой сдалась я, потом Паша.
А люди за окном ждали. Ну и положение...
Пальба и крики не стихали. Навряд ли в такой заварухе кто услышит. Значит, стоит попробовать.
– Когда мы отойдем, пусть один из вас разобьет стекло. Бросьте в него тумбочкой или табуреткой.
Поняли?
– У нас нет табуретки.
Тьфу ты.
– Отойдите к противоположной стене. Все как можно дальше!
Я слезла с Паши, нашла на земле камень поувесистей и швырнула его в окно, целясь в узкое пространство между железными прутьями. И неожиданно для себя попала. То же самое проделала моя нимфа.
Мы прицельно швыряли камни до тех пор, пока не выбили стекло полностью. Люди, находившиеся по ту сторону решетки, бросились к окну. Кто-то просовывал сквозь железные прутья руки, кто-то пытался просунуть голову, но безуспешно, а кто-то просто дышал, приникнув щекой к ржавому железу. Я прислушалась - все еще стреляют. Да что же там такое происходит, в конце-то концов?
– Выньте осколки из рамы и попытайтесь приподнять решетку, только все вместе, на счет три.
Что за люди? Ничего сами сделать не могут.
– Паша, садись.
Я уже поняла, что девушке доступны простые фразы, и старалась говорить просто и прямо.
Узники тянули решетку вверх изнутри, а мы с Пашей снаружи. Иес! Железо рухнуло вниз, едва не отрубив девушке ноги, но она не заметила. Она ладно, а я? Почему не подумала? Где были мои выдающиеся мозги? Никогда не забуду, как ухнуло сердце.
Люди - худые, изможденные, грязные, одетые в какую-то ужасную робу горохом посыпались сверху прямо на нас с Пашей. Но нимфа прочно стояла на ногах, только это и спасло нас от увечий. Обретя свободу, узники немедленно бросались врассыпную и исчезали за деревьями и кустарниками. Я вглядывалась в мелькающие лица, но Макса среди них не обнаружила. Дождавшись, когда выпрыгнет последний человек, я полезла внутрь. Чем воняет? Прошлась по комнатам, освещая путь фонариком и зажимая пальцами нос.
Голые стены без следа обоев, но со странными бороздами на штукатурке, словно большое животное точило здесь когти. Проемы вместо внутренних дверей. Батареи срезаны, электропроводка срезана. Никакой мебели. В бывшем сортире пусто. Абсолютно пусто! Канализационная труба забетонирована. Понятно, чем воняет. Люди ходили прямо на кафельный пол. Освенцим.
Я выпрыгнула из окна, и меня стошнило.
Внизу ждали Паша и один из узников, тот, что с самого начала наблюдал за нами через окно. Все остальные смылись.