Улыбка Бога [СИ]
Шрифт:
И преследуемые по ней прошли.
Первая тройка переправилась на другую сторону и залегла. Фельдфебель опасался засады. Похоже, что зря. Среди беглецов солдат нет. Ну и слава богу.
След стал заметно свежее, в паре мест вилась в воде, не желающая оседать предательская муть, оставленная неосторожным подскользнувшимся ходоком.
Фишер торопил солдат. Хотелось побыстрее закончить. Конечно, он никого не собирается тащить по лесам в ближайший город. Расстрелять, и все дела. Дети? И что же? Всё равно это большевистское
Первые сомнения появились у немца часа через два. Беглецов было не только не видно, но и не слышно. Не могут дети бегать с такой скоростью! Но следы были. Свежие следы…
Погоня продолжалась…
Следующий звоночек прозвенел, когда отряд вышел на край огромного болота. Вглубь трясины тянулась добротная гать. Неужели чокнутые русские потащили туда детей? Хотя, все может быть. Русские хитры первобытностью. Возможно, они на это и рассчитывают? Пока идут по болоту, никого не встретят. Не учли преследования, не подумали, что по такой гати догнать беглецов будет легко. Трава и «прозрачные» кусты — не лучшее место для засады.
Фельдфебель отдал приказ, и солдаты двинулись вперед. Шли с оружием в руках, внимательно вглядываясь в открывающиеся просторы. Гать петляла по трясине, лишь время от времени попадались островки. На каждый выходили со всеми мерами предосторожности, а потом тщательно обыскивали. Вдруг где-то дороги расходятся. Следов-то на гати не остается. На островках немного есть, но там тоже сыровато, вода многое прячет.
«Странно, — подумал Фишер, — очень странно. Почему мы их до сих пор не догнали?»
Солдаты начинали ворчать вполголоса. Маршировать по жердочкам над бездонной топью — сомнительное удовольствие. Так и кажется, что сейчас ухнешь в трясину, и будет командир писать письмо родным. Даже представить страшно. Да еще тучи комаров, от которых не было никакого спасения.
Наконец, не выдержавший Фишер скомандовал привал. Остановились передохнуть на первом же относительно сухом месте. То ли маленький островок, то ли гиганская кочка…
Ели быстро, всем хотелось как можно быстрее покинуть гиблые места. Повернуть назад мешал не только приказ. Скорее всего, он бы уже не остановил. Но тут передовая пара нашла игрушку, оброненную усталым ребенком. Тряпичная кукла, грубая поделка примитивных варваров.
— Мы на верном пути! — Густав сказал громко, так, чтобы услышали все. Когда отмахиваешься обеими руками от назойливых комаров, которые словно в сговоре с проклятыми большевиками, надо пользоваться малейшей возможностью подбодрить подчиненных. А вообще, фельдфебель не удивится, если русские действительно сговорились с насекомыми. Иначе, почему те так больно кусаются?..
Немцы не появлялись. По всем расчетам они должны были подойти через час-полтора после ухода детей. Прошло уже три, а никакого шевеления не наблюдалось. Рысенок еще раз глянул на часы. Он делал это всё чаще, окончательно изведясь ожиданием.
Куда пропал враг? Может, обошли? Если у них есть предатель-проводник — запросто. А предателей тут изрядно. У многих, по-прежнему голова забита капиталистической пропагандой… Но смысл обходить их группку? Сойди со следов — потом не факт, что сможешь их найти. Да и как немцы узнали, что надо идти не прямо по проторенной тропе?! А вот нету никого. Тишина, только птицы поют привычные песни. Если фрицы были близко, птахи либо замолкли бы, либо, наоборот устроили гвалт, взмывая ввысь и переполошено ударяя крыльями по густому летнему воздуху.
Может, фрицы бросили погоню и решили вернуться? Мол, куда беглецы денутся, раньше или позже нарвутся на какие-нибудь части.
Может такое быть? У немцев же приказ — догнать и поймать! Или нет. Мало мы о них знаем, очень мало…
— Рысёнок! — окликнул негромкий низкий голос.
Боец резко перекатился в сторону и замер, оглядывая окрестности поверх прицела «светки». Никого. Вот черт! Мерещится уже! Вот же накрутил, себя как…
— Ты меня слышишь?
И опять никого. С ума сошел, что ли?
— Что, говорить разучился? — в голосе послышалась ирония, — слышишь или нет? Знаю же, что слышишь.
Пограничник мучительно вспоминал, что надо делать в таких случаях… Что-то, типа краюхи хлеба, брошенной за левое плечо, или пуговицы «по-бабьи» перестегнуть… Нет, не вспомнил толком ничего. Уставами данная ситуация точно была не предусмотрена.
— Да слышу, слышу, — пробурчал он, решив все-таки ответить, — ты где?
— Везде, — ответил голос. — Вокруг тебя. Да не верти башкой, отвинтится.
Эту фразу маленькому Косте часто говорил отец. Слово в слово, с теми же интонациями…
— Не придут немцы. Заблудились они, — продолжил невидимка.
— Как заблудились?
— Молча. И не разблудятся. Так что ваша героическая гибель временно отменяется. Можете снимать заслон. Заодно еды детишкам отнесёте.
Нет, точно, грезится… Рысенок бросил взгляд на поляну. Никого. А что, если гранатой по тем кустам? Словно, почувствовав, кусты трепыхнулись… Ну, хоть не грезится, а живой кто-то там спрятался. А раз живой… Бронебойная пуля с шести метров шейку рельса пробивает.
— Какой еды?
— Вот этой, — произнес голос. — И гранатой в меня не надо. И стрелять тоже…
Из подозрительных кустов вылетела какая-то крупная птица, а в трех метрах от бойца на землю грохнулся огромный мешок. Потом второй.
— Это что?
— От, дурной, — опять отцовская фраза, — сказал же — еда! Каждая упаковка — одна порция на взрослого. Забирайте, и валите за детьми. Понял?
Пограничник подполз к мешку и заглянул внутрь. Блестящие серебристые упаковки. Много. Опять огляделся. Никого.