Улыбка Стикса
Шрифт:
Сейчас они оба сидели, уплетая сало, зеленый лук и хозяйские котлеты, которые обнаружились на газовой плите, где, вероятно тушились до момента исчезновения газа в трубопроводе. Еще был абрикосовый компот, который принесли из погреба.
Пока ели, Кречет рассказал Мелову свою историю попадания в дом Сапрыкина.
— То есть, ты считаешь, что офицер внутренней службы, из корыстных побуждений, организовал, а может быть и участвовал в убийстве двух человек с целью завладения какого-то там пистолета? — пристально смотря на Кречета, произнес Владимир. —
— Вот опять заставляешь меня называть тебя зеленым. Ты оцениваешь поступки других людей с позиции своего мировоззрения, которое сложилось у тебя под воздействием воспитания родителями, учебы в школе на хороших примерах, обучения в милицейской твоей школе, где преподаватели говорили о том, как надо служить, а не как есть на самом деле. Потому ты и считаешь, что человек в погонах, который призван перевоспитывать зеков-злодеев, не может совершить тяжкое преступление.
Такие, как ты идеалисты, когда смотрят на лесную поляну, видят зеленую травку, разноцветные, радующие взор, цветочки, пчелок и бабочек, летающих вокруг этих самых цветочков.
А стоит только опуститься по ниже, стать на коленки и засунуть свою голову в эту самую сочную травку, как видишь, что на полянке каждую секунду кого-то убивают и жрут. Толпа муравьев — гусеницу, оса — муху или ту же пчелу, паук — комара, красивая божья коровка — тлю, богомол — жука, а если богомол-девочка, то и своего мужа.
— Ты знаешь сколько предложил Падишах за маузер? Десять штук бакинских комиссаров, — Кречет трусил зажатой в руке вилкой так энергично, что котлета с нее свалилась под стол. — Десять!
Подхватив вилкой новую котлету и отправив ее в рот, Кречет продолжил свой воспитательный монолог.
— У нас в отряде было тело, Качан его звали, он за банку молока, правда трех литровую, грудку творога и пол батона хлеба, соседа забил до полусмерти. Так есть хотел, а просить стыдно было. Вот и сломал старику-соседу восемь ребер. Трезвый. И пошел есть домой. А сосед в своем доме, с открытой в зимнюю ночь на распашку дверью, так и лежал, пока не замерз. Правда, это версия Качана была, а других очевидцев не было.
Кречет выпил пол кружки компота. — Знаешь, Володь, ни я, ни ты, не знаем, что двигало Зуевым. Может у него отец при смерти, и деньги до зарезу нужны для операции. Или проигрался в карты, а карточный долг не прощается, и срок отдачи поджимает. А на кону теперь его жизнь, или жизнь дочери, или жены. А может, просто очень любит деньги. Человеческая подлость границ не знает.
— Куда идти будем? — спросил Мелов, когда они вышли во двор.
— Хрен знает куда, а мы можем только предполагать правильное направление. Вот смотри, — Кречет подобранным прутиком нарисовал на земле кружок. — Это село. С этой стороны карьер, — он нарисовал рядом еще круг. — В эту сторону ты ходил — неизвестный город и куча тварей вокруг. Можно попробовать в эту сторону, — он постукал веткой по краю круга, указывая вектор движения. — Что там?
— Если там местность не изменилась, то там ферма совхозная, на четыре сарая, но коровы сейчас на летнем загоне, километра два от сюда, на ферме только молодняк держат.
— Ну, вот туда и попробуем. Через огороды, потом перемахнём трассу, а там уже осмотримся на месте и подкорректируем маршрут.
Маршрут пришлось скорректировать, когда перебежали дорогу на райцентр. Как только они спустились в придорожный кювет и выглянули из кустов в сторону фермы, сразу побежали назад к селу и, перемахнув забор, по огородам вернулись во двор бабы Нади.
— Вот и прогулялись, — отдышавшись от бега проговорил Кречет. — Тварь с такой образиной если приснится, то проснешься седым и обоссанным. Володь, как штаны?
— Нормально. Я перед выходом отлил под грушу, а новое еще не накопилось. А так бы течь точно дал.
— Нельзя говорить «нормально»! — поучительно подняв палец, сказал Кречет. — В этом слове два слога «но». Скажи — хорошо, отлично, превосходно, ну, или — чудесненько.
— Чудесненько! Чуть не обделался, — перекривляя, ответил Мелов. — Эта тварь одним ударом лапы вспорола бок теленку, и кишки выпустила. От куда здесь этот монстр?
— Ты обратил внимание, что зомби, если больше жрут, то становятся более развитыми и подвижными?
— Да, нет, как-то не заметил.
— А я вот, сидя в раздумьях на тракторе, обратил внимание, что троица, пришедшая в карьер от дороги, более развитая была. У них и скорость по больше, и какие-то они более резвые. А бабульки, — он показал, для наглядности на тела под грушей, — какими были бабками-одуванчиками, такими и остались, то есть — медленные, неповоротливые и голодные. Таким образом, мы имеем на ферме, отожравшегося на государственных телятах, судя по обрывкам фуфайки на плечах, сторожа этой самой фермы. Бандит. Обратил в свою пользу вверенное ему поголовье.
— А может это чудище от куда-то пришло? — усомнился участковый.
— Сомнение — путь к истине! — опять подняв палец, выдал Кречет какой-то афоризм. — Ну, если для тебя это принципиально, можешь провести расследование. Только начинай его сразу с опроса твари, что б время не затягивать: «От куда шел, куда шел, сколько телят съел?». — Не мне ж тебя учить.
— Может в город по-тихому пробраться? — сменив тему, сказал Владимир. — Там в и отдел милиции должен быть, оружием разжиться можно.
— Вот давай, я тебе попробую еще раз объяснить, почему ты зеленый, — Кречет с сожалением посмотрел на Мелова, но тот молча ждал этих объяснений.
— Тут село, то есть народа не очень много. И нормальных, тут я имею в виду не умственные способности к анализу обстановки, а не превращение в кусачих зомби, всего наблюдаем двоих присутствующих индивидуумов. В городе находится не одна тысяча людей. Если там такой же процент не превратившихся, как тут, город кишит этими тварями, которые бродят по проспектам с мыслью о жратве. Мы тут, как угри на сковороде, выкручиваемся еле-еле, и то, благодаря кочерге, а там нас на запчасти разберут очень быстро.