Улыбка убийцы (в сокращении)
Шрифт:
— Мне рассказал о нем мой парикмахер, Джо Антонелли.
— Дядя Джо! — радостно воскликнула Мэри.
Так журналист пользуется его услугами. А-а-а, и стрижется, как говорит дядя Джо, по-директорски.
— Джо стрижет меня уже три года. Замечательный человек. И очень гордится вами и вашими успехами. Для всей вашей родни вы — звезда. И для соседей тоже! — Макинтайр улыбнулся. — Хотя о том, что он ваш дядя, Джо мне не говорил.
— А он мне и не дядя. У меня в Южном Филли родни триста восемьдесят два человека. И дядюшек, и тетушек, и все ненастоящие. А ненастоящих дядей Джо у меня даже два. Но раз вы говорите о парикмахере, так это Тощий-дядюшка-Джо.
Макинтайр рассмеялся.
— У вас замечательное чувство юмора, — отметил он и с интересом посмотрел на Мэри: — И глаза у вас потрясающие.
— Обычные глаза, карие. По одному с каждой стороны.
Макинтайр снова рассмеялся, затем спросил:
— Кстати, вы не против, если я запишу наш разговор?
— Нет, конечно, — едва успела ответить Мэри, а журналист уже достал диктофон и положил его на стол.
— Расскажите же мне, — начал он, — как получилось, что Амадео заинтересовал вас?
— Ладно, — согласилась Мэри.
Журналист попросил называть его Маком, как зовут его друзья, и Мэри рассказала ему о докладной записке ФБР, найденной в Национальном архиве, о рисунках — кружках — и даже о бельевой сушилке и едва ли не подаренном Амадео доме. Разговор получился очень живой, и под конец Мэри даже подумала, что Мак вполне мог бы пригласить ее на свидание.
— Ну что ж, большое спасибо, — сказал он, выключая диктофон. — Статья получится невероятно интересной.
— Правда?
— Конечно, — заверил ее Мак. — И вы конечно же понимаете, что произойдет дальше? — Мак, улыбаясь, встал и застегнул молнию на рюкзаке.
Мэри покраснела. Он собирается назначить свидание?
— Нет. А что?
— Следующим шагом в вашем расследовании может быть только одно. — И Мак сказал ей то, что никакого отношения к свиданию не имело.
И это прозвучало настолько неожиданно, что с минуту она не могла даже сообразить, что ответить. Наконец она спросила:
— Вы действительно так считаете?
— Конечно. Почему нет? Не думайте об этом, просто сделайте, и все. Сообщите мне, если обнаружите что-нибудь новое. — Мак направился к двери. — Вы простите, но мне пора. Приходится придерживаться своего графика. У меня уже назначена следующая встреча.
— Пока. — Мэри ощущала себя полной дурой.
Она позволила ему уйти, а своему сердцу велела заткнуться.
Мэри с Джуди сидели на деревянной скамейке на Риттенхаус-сквер. Воздух был прохладным, небо чистым. Аллею заполняли сотрудники офисов, которые пришли сюда перекусить. И все они наслаждались весенним днем — все, кроме Мэри.
— Так что ты об этом думаешь, Джуди? — Мэри старалась говорить потише, чтобы никто их не услышал. — Почему этот щербатый интересуется Амадео? Почему Фрэнк увольняет меня? И почему Джорно продал Амадео дом себе в убыток?
— Маршалл сказала, что журналист был отпадный, — жуя, произнесла Джуди. Сегодня она выглядела прилично — джинсовая юбка, белая майка, коричневые сандалии. Вот, правда, здоровенный сэндвич она уплетала совсем не по-женски — в отличие от Мэри, аккуратно ковырявшейся ложечкой в салате с тунцом.
— Ты не слышала, что я тебе рассказала? Ты хоть немножко волнуешься за меня? Что, если за мной следят?
— А свидание он тебе назначил?
Мэри чуть не подавилась:
— Не смеши меня. У нас была чисто деловая встреча.
— Ладно, ты, главное, не забудь, что сегодня у тебя свидание с моим приятелем Полом. Дай ему наконец показать себя.
— Не пойду я ни на какое свидание. Ты лучше скажи, что думаешь об «эскаладе» и обо всем остальном.
— Вот уж от этого свидания тебе отвертеться не удастся. Ты уже дважды отменяла встречу с Полом. — Джуди строго взглянула на нее. — Хорошо, многое ли ты рассказала журналисту? Не пришлось бы пожалеть потом об этом разговоре.
— Ну, главным образом, я рассказывала ему об Амадео, — ответила Мэри, которая и сама теперь не понимала, почему она выболтала Маку так много. Ей было жалко себя. Она сидела на скамейке, ссутулясь.
— О бельевой сушилке рассказала?
— Да.
— А о рисунках?
— И о рисунках рассказала. Он тоже не понимает, что они могут означать.
— А, так ты ему их даже показала?
— Я подумала, вдруг у него появится какая-то идея.
— Это просто каракули, как и сказал Кавуто. — Джуди, разумеется, видела кружки и тоже не смогла понять, что они изображают. — Ну хоть о локоне-то ты ему не говорила?
— Э-э-э, говорила.
Джуди застонала.
— А чтобы он статью тебе показал, прежде чем сдавать ее, попросила? Обычно это так и делается.
— Вообще-то нет. — Аппетит у нее пропал окончательно, и она закрыла пластиковую коробку с салатом. — Я понимаю. Наверное, я вела себя глупо, но мне так хотелось поговорить об Амадео. Ведь ничего же плохого не случится, если ему уделят немного внимания. Он это заслужил.
— Заслужил? — Джуди отложила сэндвич и повернулась к Мэри: — Мар, у тебя, по-моему, ум за разум зашел. Ты совершенно перестала понимать, что происходит вокруг. Ну посуди сама. «Эскалада» — машина очень популярная. Документы сорок второго года и должны были исчезнуть. Прыщавых мужиков на свете пруд пруди. А то, что в дом корейцев приходил именно твой, ты наверняка знать не можешь.
— А продажа дома?
— Может быть, Джорно хотел помочь Брандолини. Ты же говоришь, что у него полно было недвижимости.
— А почему Фрэнк меня увольняет?
— Да он уже устал от тебя! — выпалила Джуди.
Мэри почувствовала обиду. И целую минуту просидела молча.
— Прости, — вздохнула Джуди, нахмурившись. — Мар, обычно я принимаю твою сторону, но теперь обязана сказать, что ты теряешь контроль над собой. Лезешь в дом Брандолини, носишься с чьими-то волосами как с писаной торбой. У тебя же крыша скоро совсем съедет, — все больше распалялась Джуди. — Подумай о сегодняшнем свидании. Нужно как-то налаживать свою жизнь.