Улыбнись мне, Артур Эдинброг
Шрифт:
— Но как можно не говорить о ней, если даже у нас в университете есть двое землян?! — вскрикнул ошарашенный мастер Говерик.
Его крик взметнулся под своды зала и пару секунд болтался там эхом, одинокий и неприкаянный.
Все, нахохлившись, замолчали. Кажется, волнения Говерика совсем не понравились политикам. Сквозь стрельчатые окна лились задорные солнечные лучи, и в их нежно-медовом свете переливались поджатые губы и мрачные взгляды. Шелка и бархат. Слабоумие и жадность.
— Вообще-то, — наконец проскрипел кто-то, — земляне — это очень плохо. Они могут устроить
Я аж поперхнулась и разлила кофе по блюдечку, когда стрелки вот так легко и ненавязчиво перевелись на нас с Борисом Отченашем.
И, кстати, где он?.. Часы на стене кофейни показывали полдень, и контрастные короткие тени были с ними согласны. Конференция шла уже давно, а финансист так до сих пор и не явился. Странно.
Меж тем в зеркале крупно показали Аманду Де-Басковиц. Девушка была одета в закрытое белое платье, а на груди у неё висели четыре значка: гербы государств Гало и… символ Тварей. Эдакая серая клякса с белыми зубками. Якобы она дипломат, ага.
Двуличная задница, как по мне.
— Я согласна, — грустно сказала ДеБасковиц. — Земляне действительно могут стать проблемой. И не только они. Дело в том, что вчера я обсудила наш договор с известным вам Артуром Ван Хофф Эдинброгом. И, боюсь, его реакция оказалась неадекватной.
— А поподробнее? — нахмурился ректор.
— Господин Эдинброг крайне недоволен тем, что теперь я становлюсь спасительницей Гало, — скромно сказала Аманда. — Якобы наш договор умаляет его роль, его, так сказать, годами пестуемое величие. Как вы видите, он даже бойкотировал конференцию.
Зеркальная камера показала пустое кресло. За кафедрой тотчас обвинительно зароптали.
Аманда продолжила:
— Но бойкот — это не страшно. Куда хуже были бы агрессивные действия, направленные против нашего соглашения: например, принудительный разрыв ткани бытия раньше срока в попытках смешать нам карты.
— Что за ужас вы говорите, Аманда! — заблеяли политики.
— Это не ужас, а вполне рабочая тактика, — покачала головой девушка. — Господин Борис От-ченаш рассказывал мне, что такая техника «предупредительного удара» очень популярна на их планете. И кстати… — она нахмурилась. — Господин Отченаш утром прислал мне странное письмо, где сказано, что «я пожалею». Видимо, Артур или его землянка-фамильярша успели рассказать Борису о договоре, а ведь Отченаш славится взрывным характером. О нет! — Взгляд Аманды вдруг обратился куда-то мимо камер и наполнился паникой. — А почему в этом зале отсутствует дракон Ойгонхарт?!
Артур с грохотом вскочил со стула. Тот рухнул на пол и задребезжал металлическими витыми ножками.
— Чёрт! — ахнул он. — Вилка, мы идиоты!
И рванул к выходу из кафешки.
Минуту спустя мы сломя головы мчались в главное здание Форвана, на ходу перепрыгивая через многочисленные клумбы и павлинов, гуляющих между ними. Мы были единственными движущимися фигурками в деревне — все остальные замерли перед своими серебряными экранами.
Когда мы ввалились в пустынный прохладный холл, Артур ощупал карманы блейзера и застонал:
— У меня нет визитки-маршрута к Ойгонхарту! Забыл в комнате!
— Зато у меня есть! — отозвалась я.
Артур покосился на меня удивлённо, но не стал комментировать. Я же только порадовалась: в конечном счёте вышло, что дракон клеился ко мне не зря.
Сжимая зачарованное приглашение в руках, мы рванули к спальне мастера — визитка работала как игра в «горячо-холодно»: сияла ярче, если мы бежали в нужном направлении, и, напротив, тускнела, если мы сворачивали не туда.
Сегодня волшебная дверь Ойгонхарта оказалась в коридорном тупике. Мы заколотили изо всех сил. С той стороны никто не отвечал.
А потом послышалась какая-то возня и тихий мужской вскрик…
— Отойди! — приказал Артур, снимая блейзер и подворачивая рукава рубашки. Он выкрикнул заклятье, и дверь тотчас вышибло, будто ударом ноги.
Комната выглядела так, словно в ней располагался филиал старинного джентльменского клуба: сигарный дым, низкие кресла, на столе карты, закуски, три бокала и тяжелый графин с виски. Точнее, с зелёной дрянью.
Сами джентльмены тоже были тут как тут.
Один из них — дракон — лежал на ковре в неестественной позе. На бледных губах выступили изумрудные пузыри, возле выпростанной руки валялся ещё один недопитый, опрокинутый бокал.
Я поперхнулась и наткнулась на очумевший взгляд второго участника сцены. Это был Борис Отченаш собственной персоной. Обалдевший и опухший, он сидел на Ойгонхарте верхом и давил ему на грудь двумя руками.
— Гайс! — Борис выглядел растерянным. — Я понятия не имею, что я здесь делаю — очнулся только что — но помогите! Этот рыжий придурок вот-вот откинется!!!
Артур с размаху плюхнулся на ковёр рядом с драконом. Руки студента засветились мягким синим светом, он прижал их к шее Ойгонхарта и чуть погодя резюмировал:
— Нет. В нём ещё много энергии. Сию секунду он не умрёт.
— А сию минуту? — опешил Бор. — А сей час?!
— Я уверен, что по сценарию он вообще не умрёт! — процедил очень злой Артур.
— По какому сценарию?! — вскинулся Борис и тотчас болезненно схватился за голову: — Чёрт, у меня такое ощущение, будто моей башкой ступеньки пересчитали!!..
— Вероятно, так всё и было: ведь Аманда как-то тебя сюда притащила. А что касается сценария… Бор, она узнала о нашем плане и хочет тебя подставить. Если тебя бросят в темницу за попытку убийства, ты не сможешь помешать ей.
— Почему меня?! А вы её не смущаете, что ли?! — не на шутку возмутился землянин.
Я ещё раз скользнула взглядом по бокалам и креслам. Тех и других было по четыре штуки. Не две. Четыре. Нас тоже четверо.
— Да нет, боюсь, у нас с Артуром в этом спектакле ровно такие же роли. — вздрогнула я.
Эдинброг проследил за направлением моего взгляда и выругался. Потом вскочил на ноги и теперь уже за шкирку стаскивал офигевающего финансиста с дракона.
— Подъём! Надо бежать!
— Чтоб тебя! — шипел тот, морщась. — Беру свои слова обратно: не только головой… Мной целиком считали чёртовы ступеньки!