Шрифт:
Наталья Иванова
Умер Георгий Владимов
Георгий Владимов трудно расставался с рукописями. Он работал медленно и дописывал прозу даже после увенчания ее премиальными лаврами, как это было с "Генералом и его армией". Он был прозаиком классической выделки и рисковым человеком, внезапным в намерениях и неожиданным в реакциях. Будучи уже тяжело больным, в одиночку отправился на автомобиле через всю Германию в сторону России.
Владимов был не декларативно привязан к России. Он был счастлив в августе 1991-го, когда увидел воочию, как "из толпы рождается народ" - так он сказал по радио "Свобода". Он был "закрытым" патриотом, прячущим свою оскорбленную любовь изгнанника, свое чувство причастности к стране глубоко внутри своих книг. Только внимательному читателю - но, впрочем, других у Владимова нет и не будет - внятна эта скрытая теплота особенного владимовского патриотизма.
Пока шла Франкфуртская книжная ярмарка, на гостеприимную площадку которой высадился десант в сто с лишним русских литераторов, Владимов умирал от рака в висбаденской больнице, в получасе езды от "круглых столов" и "авторских чтений".
Он был человеком свободным. Свободным - в том числе и от обременительных литературных связей. Его невозможно было представить ни в новом салоне, ни на очередном сборище талантов. Он не был модным писателем. Никакая литературная мода или веяние не могли его заинтересовать, тем более - подчинить. Он был занят серьезным делом, рассчитанным на целую жизнь. Сдвигая общественное сознание тщательно отобранными, весомыми словами, он не нуждался в комплиментах и оставался равнодушен к хуле.
Из семидесяти двух прожитых им лет более полувека были отданы литературе. Изначальный знак его будущей принадлежности к ней, знак добровольного принятия на себя обязанностей русского писателя, - визит курсанта Суворовского училища Владимова к опальному Михаилу Зощенко.
Первая публикация прозаика Владимова состоялась в журнале "Новый мир" (1961), где он тогда и работал в отделе прозы. Это была повесть "Большая руда", созданная по впечатлениям командировки молодого сотрудника. Написанную вроде бы в русле советской "производственной" литературы 60-х повесть отличала свежесть индивидуального взгляда на личность. Но о глубине мыслей молодого Владимова все-таки свидетельствует не "Большая руда", а тот факт, что в те же годы он показывает редактору "Нового мира" Александру Твардовскому первый вариант своего будущего шедевра - и шедевра русской прозы второй половины ХХ века - "Верного Руслана". В 60-е годы был создан роман "Три минуты молчания", публикация которого в 1969-м была последней публикацией Владимова в СССР. Не скрытно, не конспиративно занимающийся запрещенной деятельностью по защите прав человека, в 1977-м Владимов становится руководителем московского отделения "Международной амнистии". Эмигрировав в Германию в 1983-м, Владимов возглавляет журнал "Грани". Характер у Владимова был сложный, бескомпромиссный, и на этом посту он пробыл недолго.
С началом гласности Владимов возвращается на родину публикациями, а потом и обретая российское гражданство. "Верный Руслан" выходит миллионным тиражом в журнале "Знамя" и здесь же через несколько лет печатается роман "Генерал и его армия", удостоенный в 1995-м премии Букер, а в 2001-м премии "Букер десятилетия".
Вряд ли точным будет сказать, что он жил на два дома - в Нидерхаузене и на литфондовской даче в Переделкине, - но два этих адреса у него были.
С уходом Владимова из жизни заканчивается не календарный, а настоящий ХХ век: Владимов - талантливейший продолжатель толстовской традиции в русской прозе и едва ли не талантливейший ее завершитель. Но и особым даром владел Владимов: найти самые болезненные, самые драматичные точки в разорванном народном сознании подсоветского времени. Ясность языка и стиля, выверенность композиции, блестящее владение сюжетом сочетались в прозе Владимова с глубиной мысли, четкостью взгляда на "проклятые" вопросы настоящего и неостывшего прошлого.
Прозу Владимова отличает правда жизни и художественная правда, беспощадный реализм. Читатель "Верного Руслана" беспрекословно верит в полное отчаяния сознание лагерной собаки. Читатель "Генерала и его армии" понимает драму советского генерала Кобрисова, не желающего платить за Россию - Россией. Более того: читатель, благодаря Владимову, понимает внутреннюю логику и Гудериана, и генерала Власова (что Владимову ставили в укор иные критики и неприятели его сочинений).
На вызовы российской действительности и до, и после августа 1991-го Владимов откликался выступлениями, которые войдут в золотой фонд русской публицистики. Он помогал России обрести себя - и русские читатели никогда его не забудут, как никогда не забудем своего друга, коллегу, автора и мы.
Наталья Иванова