Умереть без свидетелей. Третий апостол
Шрифт:
Дополнительно Старцева извещали, что эта операция завершает его пребывание в Советском Союзе. Апостол сможет выехать вместе со специальным «грузом» на Запад, где его ждет солидное вознаграждение, пост профессора Гарвардского университета и солидный счет в банке. Ценности из кассы верных братьев рассматривались как личный трофей «Старцева». Хозяев Апостола интересовали в первую очередь документы.
— Да, тут было над чем задуматься, — проговорил Василий Пименович.
— И «Старцев» задумался, — подхватил Леднев. — Он поехал в Луцис и стал искать там следы архива, выдавая себя за «московского историка». Он знал об обязательстве, которое дал профессор Маркерт Черному Юрису. Но «Старцеву» не была известна связь между Маркертом и разыскиваемым тайником. До тех пор, пока Апостол не увидел план-чертеж форта номер пять, «Князь Отто фон Бисмарк», в бумагах профессора.
— Как это произошло? — спросил Бирюков.
— По версии «Старцева», они работали вдвоем в кабинете Бориса Яновича. Профессор попросил его освободить от папок с бумагами один из ящиков книжного шкафа. Там Апостол увидел этот план. Он развернул листок и прочитал слово «Малх». Оно было знакомо «Старцеву»… И тут Борис Янович вдруг выхватил листок из рук заместителя. Затем он извинился за горячность, что-то пробурчал неразборчивое и спрятал чертеж в ящик письменного стола. Потому «Старцев» и искал его там, когда забрался ночью в опечатанный кабинет.
Апостолу стало ясно, что Маркерт знает гораздо больше, чем ему представлялось. Надписи на латинском языке, хотя он видел их мельком, подсказали доценту, что тот на верном пути; это ключ к поискам тайника с кассой и архивом верных братьев.
«Старцев» решает действовать. Он уезжает в командировку незадолго до концерта, на который должны пойти обитатели дома Маркерта. Апостол делает это с целью обеспечить себе хоть какое-то алиби, на всякий случай, и провести разговор с Борисом Яновичем в то время, когда в доме никого не будет. Перед концертом он, изменив голос, позвонил Маркерту, проговорил, что с ним говорит Апостол и назвал пароль.
— Пароль? — спросил Василий Пименович.
— Да, условную фразу, которую передал Маркерту для связи с Апостолом Черный Юрис. «Старцев» сказал: «Ныне узнал я, что Господь велик паче всех богов». Это из книги Исход, глава восемнадцатая, стих одиннадцатый. И добавил, что хочет увидеть профессора сейчас. Тогда Борис Янович и сослался на сердечное недомогание, отправил свояченицу и дочь в кафедральный собор, а сам остался дома. Конечно, он был потрясен этим звонком… Ведь так давно все происходило. Профессор Маркерт находился в уверенности, что о его обязательстве, которое он дал Черному Юрису, чтобы спасти жизнь жены и будущего ребенка, не знает ни одна душа на свете.
— Но еще больше, должно быть, его потрясло превращение любимого ученика и близкого человека в Апостола, — задумчиво проговорил Василий Пименович. — Пожалуй, это было серьезным ударом для старика.
— И причиной его смерти, — сказал Леденев. — Когда он узнал, кем оказался «Старцев», то потерял самообладание и осторожность, пренебрег инстинктом самосохранения. Как показывает «Старцев», Борис Янович наотрез отказался вести с ним переговоры о Черном Юрисе, Малхе и тайнике. Более того, Маркерт сказал, что немедленно сообщит о «Старцеве»-Апостоле властям.
— Поздно он спохватился, — вздохнул Бирюков. — Раньше это надо было сделать, гораздо раньше…
— Он, видимо, — продолжал Леденев, — так бы и сделал, как говорил, хотя «Старцев» предъявил компрометирующие профессора Маркерта документы. Но доцент просчитался. Теперь Борис Янович не боялся за жизнь близких, а собственной он, видимо, не дорожил. Ему было наплевать и на армейский кольт тридцать восьмого калибра, подаренный в свое время «Старцеву» главарем верных братьев и сейчас появившийся у доцента в руке. Презирая угрозы, Борис Янович взялся за телефонную трубку. И тогда его ученик и преемник, прикрыв ствол пистолета плащом, висевшим на его левой руке, дважды выстрелил в упрямого старика, который теперь предпочел смерть компромиссу. Вот так все и было.
Они помолчали.
— Ну, расскажи теперь, как же ты вышел первоначально на «Старцева»? Ведь доцент никаких следов не оставил…
— В какой-то степени тут нам Борис Янович помог, указанием на апостола Петра. Этот его намек породил кучу версий, заставил нас всех засесть за Священное писание, и в конце концов вместе с другими разработками и соображениями навел и на единственно правильное решение.
Когда Юрий Алексеевич закончил рассказ о том, как зародилось у него подозрение против Старцева и как он подкреплял его фактами и доказательствами, Бирюков спросил:
— Ну, а если бы Арнольд Закс не нашел портфель с плащом и пистолетом или «Старцев»-Апостол поточнее бы стрелял в него, то как бы ты действовал в таком случае, Юрий Алексеевич?
— Находка Арнольда Закса и его чудесное воскресение из мертвых, конечно же, счастливые случайности, Василий Пименович, хотя и в действиях этого рыбака тоже, наверное, есть какая-то логика. Пусть раньше Арнольд Закс, подвергся однажды уголовному наказанию, но его внутренняя сущность оказалась здоровой. В этом как раз и сила наша, что мы опираемся в работе на честных людей, всегда готовых прийти нам на помощь.
— И все-таки, — не унимался Бирюков, — если б не было Закса и его показаний против Апостола…
— У меня был другой беспроигрышный вариант, Василий Пименович. Ведь я всерьез хотел передать материалы профессора Маркерта доценту Старцеву. Вместе с подлинным планом тайника, где хранились касса Черного Юриса, его архив и осколки знаменитых витражей…
— Понял, — сказал Василий Пименович. — Ты хотел, чтобы он как будто случайно наткнулся на план-чертеж и подался бы с ним в Луцис. А ты бы его подкараулил в ловушке. Правильно я говорю?
— Совершенно верно. Но это затянулось бы на некоторое время. История с Арнольдом Заксом сократила сроки, позволила быстро свернуть дело.
— Конечно, победителей не судят, — сказал Бирюков. — Но ты поторопился, Алексеич. Взял бы ты «Старцева» в тайнике, тут улика вроде бы как посолиднее.
— Может быть, — согласился Леденев, — может быть… Впрочем, не исключено, правда, что как раз тогда Апостол не испытал бы такого эмоционального удара, которому он подвергся в доме убитого им человека, в окружении родных Маркерта и на месте преступления. Что ни говори, а какой бы сильной волей не обладал преступник, как бы ни был он хладнокровен и расчетлив, к счастью, человек не робот, и устойчивость его психики не беспредельна. Мне ведь надо было сломить «Старцева» морально, раскрыть его, как убийцу. А потом Апостол «сыпался» уже сам. Психологический барьер был преодолен в кабинете покойного Бориса Яновича Маркерта…