Умереть первым

Несмотря на необычно теплую для июля ночь, я дрожу, стоя на большой террасе из массивного серого камня, находящейся позади моей квартиры. Я смотрю вниз на величественную панораму Сан-Франциско и прижимаю к виску холодный ствол служебного револьвера.

— Боже мой, черт бы тебя побрал, — прошептала я, подумав, что фраза получилась глупой, сентиментальной, но в то же время вполне справедливой и подходящей для такого случая.

В этот момент я услышала слабое

— Все нормально! — прокричала я ей сквозь стекло. — Со мной все в порядке. Ложись и успокойся, девочка моя.

Марта не ушла и даже не отвернулась. Она моя хорошая, добрая и преданная подруга, которая никогда не забывала пожелать мне спокойной ночи на протяжении последних шести лет. Глядя в глубокие глаза колли, я вдруг подумала, что, может быть, мне стоит вернуться в квартиру и позвонить подругам. Клэр, Синди и Джилл окажутся здесь еще до того, как я положу трубку. Они обнимут меня, успокоят и найдут нужные слова. «Ты замечательный человек, Линдси, — скажут они, — и все любят тебя».

Только я абсолютно уверена, что завтра вечером или послезавтра я снова приду на эту террасу с револьвером в руке. Просто я не вижу выхода из этого жуткого тупика, несмотря на то что обдумывала данную ситуацию сотни раз. Конечно, я могу быть предельно логичной и разумной, но в то же время я чрезмерно эмоциональна, и это редкое сочетание является моим главным преимуществом в качестве инспектора полицейского департамента Сан-Франциско. Именно поэтому, вероятно, мне удается добиться большего успеха в своей работе, чем многим мужчинам из отдела по расследованию убийств. Разумеется, никому из них и в голову не придет выйти на террасу с целью вышибить себе мозги собственным служебным оружием.

Я провела холодным стволом по щеке, а потом снова приставила его к виску. О Господи! Это напомнило мне Криса и его мягкие руки, отчего я чуть не расплакалась. Все эти воспоминания пролетают в моем сознании так быстро, что я просто не могу совладать с ними. Эти ужасные убийства во время медового месяца, которые потрясли весь наш город, непостижимым образом смешались с воспоминаниями о моей маме и даже об отце, хотя последние были довольно смутными. И конечно, о моих лучших подругах — Клэр, Синди и Джилл. Я даже себя часто вспоминала в том возрасте, когда никто еще не мог представить, что я действительно работаю в полиции, в отделе по расследованию убийств и являюсь единственной женщиной-инспектором во всем полицейском департаменте Сан-Франциско. Мои друзья часто говорили, что я больше похожа на Хелен Хант, жену Пола Рейзера из фильма «Без ума от тебя». Но я не была Хелен Хант, когда вышла замуж, а мой супруг тем более не был похож на Пола Рейзера.

Как все это тяжело, плохо, несправедливо. И так не похоже на меня. Я вспоминала Дэвида и Мелани Брандт, первую пару, которая была убита в «Мандариновом номере» отеля «Гранд Хайатт». Видела тот ужасный номер, в котором они умерли так бессмысленно и безвременно.

И это было только начало.

Превосходные красные розы на длинных стеблях заполняли почти весь гостиничный номер. Это действительно был прекрасный подарок, как, впрочем, и все, что происходило в тот день.

Конечно, где-нибудь в мире и найдется более счастливый человек, думал Дэвид Брандт, нежно обнимая свою невесту Мелани, но только не в Сан-Франциско. Более счастливым может быть лишь какой-нибудь житель Йемена, крестьянин и ревностный поклонник Аллаха, да и только потому, что судьба послала ему вторую козу.

Они посмотрели из окна «Мандаринового номера» отеля «Гранд Хайатт» на мерцающие вдали огоньки Беркли, на мрачные очертания острова Алькатрас и на изящные контуры ярко освещенного моста «Золотые Ворота».

— Это невероятно! — просияла Мелани. — Я бы не изменила ни единой секунды в сегодняшнем дне!

— Я тоже, — прошептал Дэвид. — За исключением, может быть, того, что не пригласил бы своих родителей.

Они весело рассмеялись.

Несколько минут назад они распрощались с последним из трехсот гостей, которые собрались в банкетном зале отеля отпраздновать их свадьбу. Теперь все это позади — многочисленные тосты, поздравления, пожелания самых невероятных благ, танцы, праздничная суета, вспышки фотоаппаратов и бесконечные поцелуи над свадебным тортом. Теперь они остались наедине и могли насладиться общением друг с другом. Им было всего лишь по двадцать девять лет, а впереди их ожидала долгая и счастливая жизнь.

Дэвид потянулся за парой наполненных до краев и запотевших бокалов шампанского, которые оставил на небольшом, сверкающем лаком столе.

— У меня есть тост! — торжественно объявил он. — За второго самого счастливого человека на свете.

— Второго? — с искренним удивлением переспросила Мелани и хитро улыбнулась. — А кто же первый?

Они сделали несколько глотков из кристально чистых бокалов.

— Арабский кочевник со своей второй козой, о котором я расскажу тебе позже, — шутливо пояснил Дэвид и вдруг поднял вверх руку, припомнив нечто важное. — У меня кое-что есть для тебя.

Он уже подарил Мелани превосходное свадебное кольцо с бриллиантом в пять карат, но помнил, что она надела его только для того, чтобы умилостивить его родителей. Дэвид подошел к твидовому пиджаку, висевшему на спинке стула, и вернулся с небольшой коробочкой для драгоценностей.

— Нет, Дэвид! — запротестовала Мелани. — Самый лучший подарок для меня — это ты.

— И все равно открой, — настойчиво попросил он. — Тебе это понравится.

Мелани открыла красивую коробочку и увидела на фоне зеленого сукна великолепные сережки, выполненные из серебра и украшенные парой сверкающих бриллиантов.

— Они такие же прекрасные, как и ты, — тихо шепнул Дэвид.

Мелани приложила их к мочкам ушей и просияла от счастья. Он прав, они действительно так же прекрасны, как она.

— Нет, меня ты волнуешь больше, чем они, — пробормотал Дэвид, поцеловал невесту и стал расстегивать молнию на ее шикарном свадебном платье. Затем поцеловал Мелани в шею и наклонился над грудью, но в этот момент в дверь номера громко постучали.

— Шампанское! — послышался из коридора чей-то грубый голос.