Умереть впервые (Особое поручение, Ралион 2)
Шрифт:
…Коридор довольно долго опускался (по расчетам Таилега, они должны были давно находиться под океаном), пока неожиданно перед ними не открылась просторная арка. В стенах прохода им встретились десятки дверей, все запертые, но трогать их никто не стал. Кинисс подолгу задерживалась у них, читая письмена, пока все остальное общество не напоминало, что ее ждут.
Зал имел куполообразную форму, и в центре его было круглое возвышение. На нем, исполненная в неведомом камне, находилась карта Ралиона. Большая часть по крайней мере. Континент, Архипелаг, Выжженная
Правда, очертания земли немного не совпадали. Совсем чуть-чуть.
А рядом, на невысоких пьедесталах, стояли попарно изображения различных рас Ралиона.
Хансса, люди, ольты, Дарионы, флоссы, таффу и многие другие, которым Таилег не мог дать названия. Восемнадцать пар. Обоего пола.
Люди, как заметил Таилег, были изображены одетыми в меховые накидки, грубые деревянные сандалии и с копьями в руке.
Напротив входа же, глядя на пришельцев глазами из изумрудов, стояло и улыбалось неведомый гостям изваяние. Не ящер и не человек, но с чертами обоих, глянцево-черный, с лицом неопределенного пола кто-то приветствовал пришельцев улыбкой.
— «Когда Шаччари нахмурится, огонь и ветер обрушатся на землю», — процитировала Кинисс, низко поклонившись статуе. — Мы не знаем, кем был он для них, но Акайиф почитали его. Больше об этом божестве никто ничего не слышал. Он ушел вместе со своими почитателями.
— Зачем было изображать жителей нашего мира? — спросил Таилег, с любопытством присматриваясь к статуям. Отделка была столь тонка, что в мечущихся тенях от факелов по лицам скульптур, казалось, пробегают улыбки. — Правда, мне не все здесь знакомы.
— И мне, — сказала Кинисс. — Пять из них уже не населяют наш мир. Мы не знаем, что это за зал, зачем статуи, зачем карта… Очень мало осталось от их культуры. Возможно, это самый большой ее фрагмент.
— А где здесь сами Акайиф? — спросил ее Таилег, вернувшись к карте Ралиона.
— Их здесь нет, — ответил Рамдарон спокойно. — Как нет и в других подобных залах. — Кинисс приоткрыла было рот, но промолчала.
— Что же это все значит? — озадаченно спросил Тарц, указывая пальцем на рельефную карту. — Были народы… да сплыли? Что стряслось с ними? Я вижу здесь множество городов — там же, где и сейчас. Только что лесов побольше было.
— Уйдемте отсюда. — Кинисс выпрямилась и вновь поклонилась улыбающемуся богу. — У нас сегодня праздник, а это место наводит на печальные мысли.
Все остальные тоже поклонились статуе — кто от чистого сердца, кто с испугом.
Никто не проронил ни слова до того момента, как все вернулись в замок.
— Ладно, ребята, — подал голос Тарц. — Мы пока еще живы, так что давайте веселиться. Мне нужно успеть уплыть на Материк, пока этот ветер не разошелся как следует.
Они веселились от души. Даже в такой небольшой компании нашлись и музыканты, которым было под силу исполнять разнообразные мелодии — от жизнерадостных до печальных. Тарц извлек из недр своих карманов редчайший на Ралионе инструмент — губную гармонь — и довольно долго поражал тонкой игрой
— Проклятье, аж слезы наворачиваются, — признался он позже, когда был зажжен камин и разлиты напитки. — Превосходный инструмент. Эта гармошка мне обошлась в целое состояние, но она того стоит. — И подмигнул Таилегу.
…Леглар допоздна занимал слушателей небывалыми историями из своего бурного прошлого, но Таилег, немного захмелевший, извинился и оставил компанию.
Он долго стоял на балконе, глядя на север, и думал о подземном зале, который и тысячелетия спустя оставался чистым и нетронутым, и вспоминал слова Рамдарона. «Неужели мы — только пылинка?»
Утром, когда Тарц попрощался со всеми и отправился к крохотной пристани, Даал и Кинисс пригласили Таилега в библиотеку. Рамдарон с утра ушел заниматься раскопками.
— Прежде чем попрощаться, — сказала Кинисс, — я хочу передать тебе привет от Арлиасс Саглаар анс Шиора. От ее и своего имени я приглашаю тебя на Лирид-Хаас, Праздник Возрождения, посвященный нашему богу.
— Спасибо, — ответил Таилег искренне. Он был удивлен официальным и немного насмешливым тоном рептилии. — Но праздник… даже не знаю… я еще после предыдущего Праздника не совсем в себя пришел.
Кинисс и Даал переглянулись.
— Ему ничего не рассказывали, — пояснил Даал и продолжил, обращаясь к Таилегу: — У тебя, дружище, будет достаточно времени, чтобы отдохнуть перед Лирид-Хаас. Праздник будет через семьдесят три года.
Кинисс отошла к окну и принялась разглядывать прибрежные скалы.
— Ты… шутишь?.. — Таилег ощутил, как неприятный озноб неожиданно охватывает его тело. В глазах наставника не было и следа улыбки.
— Помнишь, как после возвращения с Золотого Праздника мы уговаривали тебя посетить магов и разнообразных священников?
— Помню, — кивнул Таилег. Он отказался показываться кому бы то ни было.
— Остальные все согласились, — продолжал Даал. — Поскольку ты отказался, мы смогли предоставить им только косвенные сведения. Тем не менее итог был точно таким же.
Кинисс повернулась к ним снова.
— И что это за итог? — спросил Таилег. В горле пересохло. Что там предрекли всем им? Перерождение? Постоянные несчастья и приключения? Широкий выбор проклятий на усмотрение какого-нибудь божества?
— Все известные нам божества сообщили, что мы четверо, включая тебя — все, кто были обладателями небезызвестных булавок, — не видны отныне богам и находимся вне их влияния.
— Что с того? — изумился Таилег. — Ну не видны, и ладно… Иногда это даже полезно… прости, Кинисс! Что это значит-то?
— Среди прочего, — продолжил Даал по-прежнему спокойным тоном, — это означает, что ты не можешь умереть. Смерть и перевоплощение — тоже область влияния богов.
Таилег уселся прямо в кресло, из которого только что поднялся. Смысл сказанного не доходил до него. Как это — не можешь умереть? Что же тогда?
Кинисс подошла к широкому зеркалу, что было напротив входа в библиотеку, и поманила их к себе.