Умирать — в крайнем случае
Шрифт:
— Покороче, Майк. И не увлекайтесь пояснениями, потому что вы забываете главное.
— Я хочу сказать, что теперь, когда я установил два действительно надежных канала через Мюнхен и вообще связи с надежными людьми, все можно построить на прочной основе, и моя комбинация вступит в действие в ближайшее время…
Чтобы выразить эту несложную мысль, ему требуется немало времени, и Дрейк снова его перебивает:
— А как вы себе представляете эту комбинацию?
— Очень просто. Я уже вам сказал, что у моих людей
— Ну и что же? — спрашивает шеф.
— Это решает проблему переброски товара от турецкой границы до югославской.
— Конечно. Но ведь сначала товар нужно переправить через саму границу.
— Здесь, в Лондоне, я не могу ответить на этот вопрос в подробностях, — отвечает Милев. — Подробности мы обдумаем, когда мои люди установят контакт с надежными людьми в пограничных селах.
— Дело не в подробностях, а в самом общем решении, — терпеливо разъясняет Дрейк. — В двух словах: как вы представляете себе переброску через границу?
— Есть разные возможности. В некоторых местах приграничная полоса совсем узкая или очень удобная — скалистый хребет или каменная осыпь. Можно просто перетащить товар волоком с турецкой стороны на канате. Или зашвырнуть при помощи соответствующего приспособления. Или переправить на воздушном шаре. Это может сказать только специалист.
— А вы что скажете?
— Я могу снабдить вас топографией нескольких подходящих мест на обеих границах и организовать перевозку товара через страну. Если иметь в виду его количество, это немало.
— Да, конечно, — соглашается Дрейк. — Однако недостаточно. Нам нужно не много и не мало; нам нужно, чтобы товар попал из Турции в Югославию целым и невредимым.
Милев молчит, пытаясь выжать из себя удовлетворительный ответ. Остальные тоже молчат, но эта тишина, кажется, не помогает мыслителю, а только сковывает его.
— Могу предложить и другой вариант, — заявляет он наконец. — Если ваши люди сумеют ввезти товар в страну, я беру на себя его переброску в Югославию при помощи моих людей. Та граница, знаете ли, куда доступнее. Там бывают празднества, на которые съезжаются жители сел по обе стороны границы, и всякое другое…
Дрейк задумчиво смотрит на оратора и качает головой:
— Видите ли, Майк, если наши люди сумеют ввезти товар, они сумеют его и вывезти. Вы знаете, что подобные операции уже проводились и без вашей помощи. К сожалению, чаще всего они кончаются полными убытками. Несколько месяцев назад вы предложили мне проект, на который мы потратили много времени и средств. Он звучал по-другому.
— Я и сейчас считаю, что этот проект осуществим, — заявляет Майк и с достоинством выпрямляется. — И если вы разрешите прощупать почву, я гарантирую, что в самое непродолжительное время мои люди дадут точные сведения об удобных местах и даже найдут подходящий способ переброски. А дальше пусть решают специалисты.
—
— За это я ручаюсь, — напыщенно заявляет Милев.
— А вы, Ларкин, что скажете? — оборачивается Дрейк к незнакомцу.
Минуту-другую Ларкин не издает ни звука. Если судить по выражению его лица, можно подумать, будто он вообще поклялся никогда в жизни не открывать рта: тяжелый, неподвижный взгляд, плотно сжатые челюсти и скобки отвесных морщин в углах рта отнюдь не свидетельствуют о словоохотливости.
— Можно, — говорит наконец он.
— То есть? — поднимает брови Дрейк.
— Можно, повторяет незнакомец. — Если существуют реальные возможности и если Майк обеспечит точную информацию, мы дадим технику.
— Надеюсь, не воздушные шары, — ворчит шеф.
— Мы дадим технику, — тяжело произносит Ларкин, не давая себе труда уточнить, включает ли он в это понятие воздушные шары или нет.
— Чудесно, — кивает шеф. — А что вы думаете, Райт?
— Я думаю, как организовать связь.
— Какую именно? — интересуется Дрейк.
Длинными нервными пальцами музыканта Райт проводит по еще более длинным волосам и поясняет:
— Как организовать связь с теми двумя в Болгарии…
— Переписка тайнописью, — торопливо подсказывает ему Милев.
— Это хорошо, пока нет подозрений, — сухо замечает красавец. — Но мы должны быть готовы и к такой возможности.
— Каким же образом? — любопытствует шеф.
— Если придется, пошлем человека на место.
— Но ведь вы уже были там?
— Нужен местный человек. Майк… или этот новый…
— Зачем тогда и нужен этот новый, если не сможет сделать такого простого дела, — не выдерживает Милев.
— А почему бы тебе самому его не сделать? — рычит Дрейк.
После секундного молчания Милев бормочет:
— Мое возвращение сопряжено с большим риском… но если вы решите, что оно необходимо…
— Бренда, вы сегодня очень молчаливы, дорогая, — обращается шеф к своей приятельнице.
Алая дама — впрочем, сегодня она изумрудно-зеленая — затягивается сигаретой в длинном мундштуке и бархатным голосом мурлычет:
— Я играю роль публики, Билл. А дело публики — молчать.
Следующая очередь — явно моя. Но мне приходится подождать.
— От ваших рассуждений у меня высохли мозги, — жалуется Дрейк, поднимаясь из-за письменного стола. — А о горле и говорить нечего.
С этими словами он, наверное, нажал невидимую кнопку, потому что через минуту в кабинет вступает Ал, катя перед собой с подобающей случаю торжественностью передвижной бар с бутылками и стаканами.