Умножились враги мои. Взывающий
Шрифт:
— Вот так, — заметил Сарда Бахруш. — Эти годятся в воины.
За последний меч завязалась отчаянная драка прямо у дерева.
— А тут уже кому повезёт. Никогда не известно, где именно пробьёт дорогу вода, но течение всегда находит себе путь.
Трое отбились от нескольких нападений, оставив за собой двоих окровавленных претендентов, и успешно достигли строя сотников. Из одной из свалок вдруг вынырнул человек с мечом и стрелой понёсся туда же. Упустившие его бросились к продолжавшейся драке у дерева, по пути сцепляясь с не сумевшими остановить тройку
В отображающем стекле был ясно виден застывший на колеснице Пророк, но все в стенокате смотрели на происходящее дальше, между строем всадников и холмом. Когда пятый человек с мечом добежал до строя, разрубив по пути голову одному из тех, с кем вместе пришёл, Шенай Бартеом прервал молчание.
— Хорошо, что у нас отбор в походную службу проводится не так. Я бы не попал в служение.
— Это всё же ближе к нашим бойцам деревом и железом из простодушных, эдона ниор-цев, — возразил Ниосат Кареши. — Но ты прав, очень жестоко…
— Жестокости я не удивлён, чего и ждать от ничейных. Но как они стремятся в войско, и как работающие на земле смотрят на воинов — обратил внимание, эдона Кареши?
Ниор-цев оглянулся на остальных в стенокате. Люди походной службы вернулись по постам и занялись проверками оружия с непритворным усердием.
Что же сможет им предложить Пророк, думал Бартеом, этому народу, где все хотят быть причастны к военным походам? Чем может им понравиться мирная жизнь, пусть и богатая? А если они останутся теми, кто они сейчас, может ли это следовать пути Высшего?
Он посмотрел на малое стекло блока управления. Судя по тому, что показывал ближний совл, примерно в тысяче шагов от рубежного лагеря расположился большой отряд Хаб-Элми, примерно пара сотен людей. Четыре повозки, ощетинившиеся короткими копьями, и множество всадников.
— Борта на телегах поставлены?
— Да, эдона ниор-цев.
— Натяните верх.
В шатре на холме было жарко. Пророк пил воду, которую ему подливали в чашу из большого кувшина и пробовал понемногу с разных блюд на столе. Разнообразие еды впечатляло, судя по сегодняшней поездке, лишь малая часть поданного была местной.
— Добыто в походах? — он посмотрел на медирита.
— И куплено у торговцев, — Сарда Бахруш усмехнулся. — В обмен на добытое в походах. Караваны к нам ходят часто.
— Из земель, до которых не доходят ваши отряды? — усмехнулся в ответ Пророк.
— В основном да. Хотя некоторые, до кого мы доходим, договариваются миром, платя дань. От них тоже бывают караваны.
В шатёр начали входить сотники, оживленно переговариваясь между собой. На Пророка они лишь бросали взгляды искоса, не уделяя ему особого внимания.
— Имоа мхарпин — всегда большой день для нас, посланец заветных. Для всех Хаб-Элми, как ты видел.
— А откуда берутся эти дон мхарб, чьи дети сегодня так яростно дрались друг с другом? Для этих семей когда-то не нашлось места в войске?
— Свитками ведает Хранитель памяти, он знает
В шатер стремительно вошёл Высочайший. Пророк поднялся и поклонился ему.
— Ты посмотрел на нашу жизнь, посланец заветных, — балай прошел вглубь шатра и сел на ковры. — Ты увидел сегодня народ Хаб-Элми, — по движению руки Высочайшего все в шатре смолкли. — Вчера ты рассказал о силе и богатстве твоего народа. Сегодня скажи, что предлагают нам пославшие тебя.
Пророк снова поклонился.
— А картинки покажешь? — крикнул кто-то из сотников. — Красивые картинки! — среди сотников прокатился смех.
— Картинки были о силе и богатстве моего народа. Как сказал Высочайший, я говорил об этом вчера. А то устройство, с помощью которого я их показывал, само собой говорит о том, что даёт моему народу следование Высшей воле.
— То, что можно разглядеть в вашем лагере, тоже о многом говорит, — заметил балай. — И ваши неживые птицы, — он остро посмотрел в глаза Пророка. — Вы впрямь умеете и можете много, и я вновь спрашиваю — чего вы хотите от народа Хаб-Элми и что предлагаете?
Пророк вспомнил, как накануне ночью не мог собрать слова. Следом он вспомнил и свою молитву, и пришедшее вслед за ней спокойствие. “Слово твоё укрепляет шаги мои, дуновение твоё делает ясным разум. Истина твоя воцаряется во всём, что дано мне,” — прошептал он одними губами.
— Я увидел гордость и силу народа Хаб-Элми. Они достойны славы и приносят страх. Едва ли найдётся народ, что силой рук своих и твердостью духа своего сможет прервать движение ваших сотен. И без сомнения, если царь земли Архаб пожелает, то и лагерь моего народа падёт перед его воинами. — Пророк посмотрел в глаза Высочайшему. — Сколько воинов для этого потребуется?
— На твоих картинках мы видели многое, но ничего о вашем оружии. Однако оно наверняка не хуже всех этих движущихся повозок и неживых птиц, — балай прищурился. — Если мы начнём бой, то пять сотен сметут вас всех, и не менее сотни при этом погибнет.
— Не оспорю твоих слов, Высочайший. Мой народ — не воины, подобные Хаб-Элми, но нужно впятеро больше ваших бесстрашных воинов, чтобы одолеть наш небольшой лагерь. Такова сила следования Высшей воле. Так отвечает Высший на молитвы людей Завета. Так Он даёт простой и понятный знак моему народу и всем, кому мы приносим законы мира и спокойствия, — голос Пророка заполнил шатёр. — Мы не воины, но нужно впятеро воинов, чтобы одолеть малую горсть нас. Мы предлагаем мирную жизнь и достаток, который не собрать никакой силой, и на этом пути Высший с нами в нашем намерении, и что Он даёт нам, то получают и те, кто принимает Закон.