Умные парни (сборник)
Шрифт:
Символом ускорения вполне мог бы стать крупнейший в мире ускоритель. Но, по злой иронии, он стал символом торможения, когда настоящим государственным интересом политики, рвавшие страну на куски ради собственных иллюзий и амбиций, пренебрегли. Страна то ускорялась, то перестраивалась, стараясь придать человеческое обличье социализму, а на строительстве коллайдера начались процессы приватизации, дележа госимущества и размежевания. Наука и вечные истины казались смехотворным занятием – небо застила политика. Дошло до того, что бывшие сотоварищи по центральным каналам обвиняли друг друга в поддержке ГКЧП, хотя, как это сделать из-под земли, понять трудно. В начале 1990-х я побывал в Протвино и помню, как качали головой старые шахтеры: такого бардака на их памяти не было…
Осенью 2008 года я вновь спустился в тоннель
Первый нобелевский лауреат России академик Иван Павлов писал: «Я должен высказать свой печальный вывод на разум русского человека. Русский человек имеет такую слабую мозговую систему, что он не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действительностью, а со словами». Обидный диагноз. Создается впечатление, что чем дольше Павлов изучал собак и жил среди русских людей, тем больше он вдохновлялся первыми и разочаровывался во вторых. Недаром собаке памятник поставил. Но если по существу, без обид, то история русского коллайдера подтверждает сомнения Павлова. Об ускорении мы как заведенные трещали на всех углах, но настоящее ускорение проворонили и похоронили. И сколько еще было у нас звонких формул, которыми мы упивались до одури…
«Глобальность катастрофы мы еще не осознали до конца, – говорит профессор Александр Зайцев. – В России просто не осталось столько специалистов, чтобы еще раз поднять такой проект. Но я думаю, что в провале нашего проекта виноваты не только политики, но и сами ученые, потерявшие бдительность.
– Не понял, – говорю я. – Какая же вина в гибели коллайдера у безответных ученых, которые заботились о нем, как родители о своем ребенке?
– Мы забыли, что Россия никогда не жила спокойно хотя бы двадцать лет, – погружается в исторические размышления профессор Зайцев. – Нельзя такой крупный проект затевать – какая-нибудь очередная революция обязательно вмешается. Как и произошло. Ученый в России обязан анализировать политическую ситуацию, как бы противно это ни было. Надо было поскромнее ускоритель просить. Тогда бы успели построить. Не постелили соломку – и теперь расплачиваемся за аппетит. И сидим в отчаянии у нашей ямы.
Опыт ставшего ненужным России ускорителя был щедро использован при строительстве европейского Большого адронного коллайдера. Можно сказать, что русский коллайдер оказался питательным удобрением для европейского – незавидная участь! В Институте физики высоких энергий по заказу ЦЕРНа построена сложнейшая и важнейшая аппаратура стоимостью 80 млн. евро. В том числе – септум-магниты для инжекции и поглощения пучка, импульсный источник питания для сверхпроводящих магнитов, 44 криогенных устройства с жидким гелием, где остывают горячие токи. Никто в мире не брался за такие задачи. Все это могло бы работать в Протвино, но работает в Женеве. Как и физики, которые покинули ИФВЭ. Сейчас только в ЦЕРНе не меньше 40 ученых из Противно, а сколько еще из других институтов России! Всего численность ИФВЭ после прекращения проекта УНК сократилась более чем в 4 раза. Как говорит директор Николай Тюрин, если русский ученый проработал на Западе три года, то он потерян навсегда и домой вряд ли вернется.
«Тоннель жалко, – говорит профессор Николай Тюрин, который приехал в Протвино еще студентом МГУ, когда готовили к пуску самый мощный в мире синхротрон У-70. – Столько сил и надежд угробили! Это огромная потеря для страны. Мы лишились людей и теперь даже с большими деньгами не сумеем собрать старую команду. Пусть мы делаем хорошие, нужные исследования и науку двигаем в важном направлении, но всем ясно, что это работы совсем не нобелевского уровня. А по ЦЕРНу нобелевские лауреаты косяками ходят. Раньше талантливая молодежь к нам ломилась, а сейчас уровень студентов упал неимоверно. Жалко, что мы сами отказались от новых
На территории Института физики высоких энергий в отдельном корпусе хранится оборудование, которое было когда-то изготовлено для русского коллайдера. Но не пригодилось. Можно ли вернуться к старому проекту, ведь тоннель стоит как новенький? Или хотя бы использовать тоннель для иных высоких целей? Директор ИФВЭ Николай Тюрин считает, что по множеству причин реанимировать русский коллайдер невозможно, все разговоры об этом – блеф и популизм. Но директор вынашивает идею разместить в тоннеле сверхпроводящий индукционный накопитель, по существу, гигантский аккумулятор, который помогал бы поддерживать стабильность перегруженной электросети Московского региона. Дело худо-бедно движется: проект уже был представлен на всероссийских инновационных форумах и научно-технических ярмарках. Даже если проект выгорит, очень горько, что русскому коллайдеру придется уйти на вторые роли. Это как Эйнштейну репетитором работать.
…Пару тысячелетий назад Платон писал о погибшем материке Атлантида, где щедро расцветали науки и искусства. Археологи строят гипотезы и безуспешно ищут Атлантиду по всей планете. В Протвино начинает казаться, что русский коллайдер, рожденный в эпоху застоя и похороненный в эпоху ускорения, – это современная Атлантида.
ЛЕНИН И КОЛЛАЙДЕР
– Когда мы найдем бозон Хиггса, мир перевернется, как после открытия Коперника, – мечтает профессор Олег Ющенко. Ученый похож на богатыря Василия Буслаева из фильма «Александр Невский», и кажется, что в его руках любое ядро треснет быстрее, чем на синхрофазотроне. – Мы построим модель Вселенной, поймем, куда пропало антивещество и что такое темная материя. Даже гуманитарию ясно, что это революция.
Страстный монолог происходит у дверей, которые ведут в подземное 27-километровое кольцо Большого адронного коллайдера в Европейском центре ядерных исследований (ЦЕРН). Крупнейший в мире ускоритель был запущен два года назад, и пошли жуткие разговоры, что это конец света. Реально появятся «черные дыры», которые засосут сначала сам коллайдер, потом Женеву с Альпами, дальше планету Земля и, наконец, всю Вселенную. Коллайдер стал настолько популярным, что породил анекдоты: «У физиков есть традиция – один раз в 14 миллиардов лет собираться и запускать коллайдер».
Может быть, человечество спасло то, что ускоритель сразу сломался. Уже год он работает, но общественность больше не трепещет, что доказывает нашу неистребимую тягу к катастрофическим прогнозам, чего бы они ни касались. Жаль, в подземные чертоги попасть не удалось – дверь открывается только на знакомую сетчатку глаза. Впрочем, когда коллайдер работает, он заперт, как подводная лодка, потому что энергия в кольце такая, что с большей безопасностью можно на Солнце высадиться.
– В ЦЕРНе работают ученые из десятков стран, со всех континентов, – говорю я. – Бозон Хиггса называют «частицей Бога». Наверняка копья ломаете, спорите о Боге и смысле бытия…
– Мы ставим самый интересный в истории человечества эксперимент, – отвечает профессор Ющенко. – Гипотезу Бога проверить экспериментально невозможно. Поэтому ученым это вообще неинтересно. За пределами лаборатории ученый может верить во что угодно, но там он наукой не занимается.
ЦЕРН – самая большая российская диаспора в мире, где люди живут и работают компактно. Поэтому ЦЕРН можно рассматривать как социальный эксперимент. Поскольку Россия декларирует курс на модернизацию, на освоение высоких технологий, то очень интересно выяснить, как живут русские в ЦЕРНе, первом русском иннограде, созданном, правда, за границей. В ЦЕРНе родились Интернет, Web– и GRID-технологии, множество важных достижений электроники. Как экономическое следствие ЦЕРН дал безумный толчок процветанию региона. Когда-то это были самые бедные земли, иначе бы науке не отдали. Теперь вокруг офисы мировых лидеров в высоких технологиях, расцвела наукоемкая промышленность, а местное население поднялось настолько, что скупает земли во Франции и строит виллы, рядом с которыми дом Вольтера в Монтрё выглядит жалко…