Умри, как собака
Шрифт:
Они собрались, чтобы выслушать завещание Роджелла, отметил он с удовлетворением. Анита, и Чарльз, и Генриетта, и миссис Блейр. И Гарольд Пибоди, торчавший за стулом Аниты, и пожилой человек, явно посторонний в этом обществе, сидевший отдельно от других. Официального вида голубая картонная папка с бумагами лежала раскрытая у него на коленях.
Все они молча уставились на Шейна с различной степенью удивления, опасения и вызова, а он между тем всматривался в лицо каждого из них.
Гарольд Пибоди заговорил первым.
Он выпрямился за стулом Аниты, словно аршин проглотил, и произнес ледяным тоном:
— Это частное совещание,
— А я частный детектив,— рявкнул Шейн. Он посмотрел на пожилого человека, судя по всему, адвоката, и сказал:
— Извините, что прерываю процедуру, но думаю, что не займу много времени.
Он шагнул к Аните, та вжалась в глубину большого кресла и выглядела маленькой и беззащитной. Возвышаясь над ней, словно башня, Шейн сказал беспощадно:
— Я хочу знать правду об этом письме, подписанном именем вашего брата,— он вытащил из кармана смятую записку и помахал ею перед лицом Аниты.
— Я знаю, что вы солгали о нем,— продолжал он задушевно.— Я знаю, что вы не обнаружили его возле тела, как вы заявили, и я знаю, что письмо не было разорвано на две части при таких обстоятельствах, как вы нам рассказали. Черта с два,— произнес он тоном крайнего отвращения,— совершенно очевидно, что это две половины двух разных писем. Единственное, чего я не знаю, так это о чем говорилось в каждом письме до того, как вы сложили их вместе столь удачно. Однако у меня появилась чертовски похожая на правду догадка: оба письма свидетельствовали о том, что вы убили своего мужа, потому-то вы и заставили Чарльза солгать, чтобы помочь вам выдать подделку за настоящее письмо.
— Не отвечай ему, Анита,— шофер мгновенно вскочил на ноги, голос его охрип от ярости.— Он тебя берет на пушку. Он не знает…
— Заткни ему глотку, Донован,— резко приказал Шейн, не глядя в сторону шофера.
Массивный полицейский поспешно встал за спиной Чарльза с револьвером наготове, а Шейн продолжал возвышаться над Анитой, сверля ее взглядом.
— Если в настоящих письмах говорилось о другом, то вам лучше сказать нам, о чем там на самом деле было написано. Вы покрывали Чарльза столько, сколько могли,— продолжал он безжалостно.— Теперь пора подумать о собственной шее. А может быть, уже слишком поздно. Ведь это вы убили своего брата, когда сообразили, что можно состряпать письмо так, что все будет выглядеть как самоубийство?
— Нет, нет! — крикнула она, задыхаясь.— Это Чарльз.
Ее прервал вопль Чарльза, невнятные проклятия Донована и глухие удары револьверной рукоятью по человеческой плоти. Затем последовало глухое падение тяжелого тела на пол. Шейн обернулся и увидел Донована на коленях возле поверженного Чарльза. Детектив защелкивал наручники на запястьях шофера.
Шейн снова бесстрастно повернулся к вдове:
— Он больше не причинит беспокойства. Расскажите нам, что случилось.
— Я и хочу,— всхлипнула она.— Я все время хотела, но он меня запугивал. Он показал мне два письма Марвина, и они звучали так, как будто он думал, что я убила Джона и пыталась отравить Генриетту. И он показал мне, как надо сделать: разорвать каждое письмо в нужном месте и сложить две оторванные половины. Мы придумали историю, как Марвин застал нас вдвоем в его комнате, чтобы объяснить, почему письмо получилось в таком смысле. А Марвин был уже мертв,— всхлипывала она, жалобно понурив голову.— Я наверняка знаю, что Чарльз сделал это со страху из-за того, что написано в этих двух его письмах, а я была так напугана — просто вне себя после того, что случилось с Дэффи и всего остального, и поэтому с трудом понимала, что делаю.
— Вы сказали, что существовало два настоящих письма. Кому они были адресованы?
— Одно вам, а другое мне,— слабо отозвалась Анита.— Я думаю, он намеревался спрятать их где-нибудь в надежде, что одно из них найдут.
— Но Чарльзу они достались раньше, чем у Марвина появился шанс их спрятать,— вставил Шейн грубо.
— Да, я так думаю.
— О чем же говорилось в письмах?
— Я помню каждое слово в том, которое было написано мне,— Анита вздрогнула и опустила голову.
— Что там было сказано?
— Оно начиналось: «Дорогая сестренка!»
Анита подняла подбородок и стала монотонно читать текст наизусть:
«Если Чарльз убьет меня сегодня ночью, а все явно идет к этому, то я надеюсь, что мое письмо тебе или другое, которое я пишу Майклу Шейну и прячу в другое место, найдут. Я промолчал, когда заподозрил тебя и Чарльза в убийстве твоего мужа, но после того, как Чарльз сегодня вечером похитил симпатичную секретаршу Шейна и похвалялся мне, что собирается убить ее завтра после похорон, я больше не могу молчать. Она славная девочка, и после того, как я увидел ее с Чарльзом сегодня ночью, все во мне перевернулось. Смерть меня не пугает. Джон и Генриетта были старые и скупые и заслуживали смерти. Но то, что произошло сегодня, было последней каплей, и я не хочу больше жить». Подписано его именем,— закончила она.— Слезы бежали по ее щекам.
Шейн сказал:
— А мое письмо начиналось так: «Я буду писать это письмо, пока в силах. Я люблю мою сестру и всегда прощал ей все, что бы она ни делала, потому что я слишком слаб, чтобы сопротивляться, но я больше не могу…»
Он прервал цитирование, заметив:
— Это был конец строчки.
Он вынул письмо из кармана и заглянул в него:
— Случайно строчка в середине вашего письма кончалась словами: «…больше не могу молчать». После того как два письма были разорваны между строк, составленное заново послание читается так, словно это продолжение одной фразы… а смысл таков, будто Марвин собирается покончить жизнь самоубийством, а не опасается, что Чарльз убьет его. Очень ловко. И вы продолжали лгать вместе?
— Что я еще могла сделать? — она плакала навзрыд.— Чарльз уже решил, что убьет Марвина, и грозил, что убьет меня, если я не…
— Ты, проклятая лживая сука! — Чарльз сидел на полу, руки его были заломлены за спину и скованы наручниками, в глазах горела исступленная ярость, на губах выступили пузырьки пены.— Я все сделал для тебя, будь ты проклята, когда они выкопали твою паршивую собачонку. Я знал, что они найдут твой стрихнин у нее в брюхе,— тот, что ты готовила для Генриетты. Я тебе сказал вчера, зачем я сцапал девчонку — потому что нашел стрихнин в твоей сумочке после того, как ты начинила им цыпленка, чтобы забить его Генриетте в глотку.
— А я сказала тебе, что не делала этого! — завизжала Анита, взвиваясь из глубины кресла.— Я никогда не видела стрихнина и ничего не делала с Джоном.
Шейн довольно невежливо толкнул ее обратно в кресло и рявкнул:
— К дьяволу все это! Говорите, что с Люси. Что с ней сделал Чарльз? Где она?
— В лодочном сарае. Она была в лодочном сарае вчера ночью. Но Чарльз сказал…
Шейн вихрем пронесся мимо нее, гаркнув Петри и Доновану:
— Стерегите всех!