Унесенные магией
Шрифт:
— Вот урод! — сплюнул Ретон и поднялся на ноги. — Оставь его в покое!
Наемник, намеченный целью шутки, продолжал дремать, не замечая происходящего. Зато сам шутник остановился. Вслед за Ретоном поднялись на ноги и несколько дружинников, а за ними — и все мы.
— А ты кто такой, что мне указываешь? — Дружинник с копьем остановился и глянул на Ретона. — Не много на себя берешь?
— Тебе скучно? — оскалился в ответ Молин. — Может, когда снова выступим, мечом впереди поработаешь? Повеселишься!
— А может, ты запихнешь свой язык
Теперь мы стояли друг напротив друга. Стенка на стенку, недобро улыбаясь и оценивающе глядя на противников. А между нашими группами, не замечая сгущающегося напряжения, продолжал дремать тот, кто и стал причиной спора.
— А может, я запихну тебе в зад кое-что другое?
После слов Молина мы заржали, а кое-кто даже заулюлюкал.
Привлеченные шумом, к нам начали подтягиваться остальные. И к нашей группе, и к дружинникам. Сзади уже громко спрашивали, что случилось, шепотом объясняли друг другу суть произошедшего…
Дружинник резко взмахнул копьем, и слетевший с наконечника паук полетел прямо в лицо Молину. Тот ловко увернулся, и снаряд попал в грудь стоящего сзади Навина, который, вскрикнув, отшатнулся от прилетевшей мерзости и чуть не упал. Молин, рыкнув, в два прыжка преодолел разделяющее его и дружинника пространство. Хрустнул выбитый зуб; звякнув кольчугой, шутник отлетел на руки своих товарищей. Не сговариваясь, и мы, и дружинники набросились друг на друга. Кто-то заехал, не сильно, но чувствительно, мне кулаком в живот, чей-то нос хрустнул под моим локтем…
— Стоять, сукины дети! — Оглушительный крик заставил всех замереть на месте. — Стоять! А ну, разойдись, чтоб ваши матери родили вас обратно!
— Назад! — К первому кричащему присоединился новый голос. — Что здесь происходит?
Зло поглядывая друг на друга, наемники и дружинники разошлись в стороны. Между готовыми в любой момент снова броситься в драку встали двое. Одного из них я не знал — среднего роста, но крепкий мужчина был одет гораздо богаче многих из тех, кого я видел в своей жизни. Черные волосы, в которых чуть не светились седые пряди, властно и строго сверкающие глаза. А вторым оказался пожилой наемник. Прямая спина, взгляд, чуть менее, чем у первого, но все равно властный. Чей-то десятник? Или, может быть, даже капитан? Краем глаза я заметил, что к нам бегут Ламил с Седым.
— Я спросил: что здесь происходит? — рыкнул черноволосый. — Кто зачинщик драки?
— Они, ваша светлость! — указал на нас один из дружинников.
«Ваша светлость»? Неужели перед нами один из баронов?!
«Его светлость» повернулся к нам. Почему-то свой злой взгляд он вперил именно в меня. Я что — крайний? Вот он посмотрел на Молина, на Ретона. Снова уставился на меня.
— Какая рота? — рыкнул он.
— «Седые волки», ваша светлость. — Седой остановился перед бароном. За его спиной, скрестив руки на груди, застыл и наш десятник. —
— Выпороть! — рявкнул барон и, развернувшись, зашагал прочь.
— Хочу вам напомнить, — заслышав слова капитана, барон остановился, не пройдя и трех шагов, — что они находятся в моем подчинении и принимать такие решения относительно своих ребят могу только я.
— Капитан, хочу тебе напомнить, — барон развернулся и посмотрел прямо в глаза Седого, — что сейчас твоя рота нанята мной…
Наша рота нанята этим бароном? Когда? Стоп! До той заварушки с эльфами рота сопровождала караван какого-то барона. Точно! Значит, это и есть барон Весп.
— Но это не дает вам никакого права наказывать моих людей. — Капитан поправил повязку на лбу. — Я сам приму такое решение, но только после того, как выслушаю их и удостоверюсь в их вине.
— Не зарывайся! — Барон Весп упер руки в бока. — Не забывай свое место, наемник!
— Что здесь произошло? — Не обращая внимания на слова барона, Седой повернулся к нам. И этот тоже почему-то смотрит на меня! У меня что — рога выросли?
— Господин капитан, мы сидели и отдыхали, когда вот он, — я указал на неудачливого шутника, который до сих пор потирал ушибленную Молином челюсть, — решил подшутить над одним парнем…
Кстати, а где тот парень, из-за которого заварилась вся эта каша? Я посмотрел в ту сторону, где видел его последний раз… Дарен, да он до сих пор спит! С ним, вообще, все в порядке? Наемник все так же сидел под деревом, уронив голову на грудь, и не обращал на окружающее никакого внимания.
— Дальше! — скомандовал Седой, когда пауза слишком затянулась.
— …хотел подбросить ему здоровенного паука. — Отвернувшись от спящего сном младенца наемника, я продолжил: — Мы попросили его не делать этого. А в ответ дружинники принялись нас оскорблять и бросили того паука в нас…
О том, кто «попросил» дружинников прекратить издеваться над спящим наемником, кто первый полез в драку, я умолчал. Никаких имен. Трущобы еще в детстве привили мне стойкое отвращение к разговорам с властями. И пусть здесь тех самых властей нет, но и расписывать все в подробностях я тоже не желаю!
— Врешь! — выкрикнул кто-то из дружинников. — Вы первые на нас набросились!
— Ваша светлость, — после недолго раздумья Седой повернулся к барону Весп, — я согласен наказать зачинщиков драки из моей роты, только если вы накажете зачинщиков из своей дружины.
— Да ты… Ты смеешь… — Барон покраснел и оглянулся на свою дружину. — Да я тебя…
Дело запахло жареным. Судя по хмурому ворчанью и позвякиванию оружия за моей спиной, по лицам напрягшихся дружинников, если барон сейчас прикажет арестовать капитана или еще что-то подобное, то здесь разразится бойня. Седой не мог не понимать этого, но стоял спокойно — как скала. И ни одной эмоции на лице! Понял это и сам барон. Он резко осекся на полуслове, развернулся и, угрожающе бросив за спину «Поговорим в другом месте!», исчез из вида.