Уничтоженный Кремль
Шрифт:
В Чудовом монастыре составлялись и переводились богословские, исторические, философские сочинения. Чудовские монахи специально заказывали переводы: например, сохранился перевод греческих толкований литургии с пометкой инока Евфимия: «За преведения мзду даях аз от себе». Епифаний Славинецкий, получив от царя заказ на перевод Библии с греческого языка на славянский, выбрал в числе других помощников чудовских монахов Евфимия и Моисея.
В XVII веке в монастыре жили и ученые греки братья Софроний и Иоанникий Лихуды. Инок Исидор работал здесь над Патриаршим летописцем, монах Боголеп Адамов — над популярным в свое время «Хронографцем». Монахом обители был русский просветитель Карион Истомин, составитель букварей и учебных книг для юных Петра I и царевича Алексея, в 1682 году подавший царевне Софье стихотворную челобитную о «водворении» наук в России. Истомин исполнял обязанности личного секретаря патриарха Адриана и заведовал московским Печатным двором. Весной 1701 года в заточении в Чудовом монастыре находился — и в нем же умер — попавший в
В монастырской библиотеке хранилось множество редчайших рукописных (в 1650-х годах их было описано здесь 242) и старопечатных книг: древние летописи, рукописи из константинопольских монастырей (XIII–XV вв.), «Слово об Антихристе св. Ипполита, Папы Римского» (XII в.), Книга Ефрема Сирина (XV в.), «Апостол» (начало XVI в.), «Слово» Григория Богослова об идолах (XVI в.), Четья-Минея 1600 года, «Арифмология» Николая Спафария, многочисленные публицистические сочинения последней трети XVII века и др. В 1570 году церковный служка Семен Савельев пожертвовал в Чудов монастырь экземпляр первой русской датированной печатной книги — «Апостола» Ивана Федорова. У гроба преподобного Алексия хранился принадлежавший ему Новый Завет — рукопись XIV века, в драгоценном переплете с изумрудами, рубинами и бриллиантами. После 1917 года эта рукопись бесследно исчезла.
Чудовский хор
В XIX — начале XX века на всю Россию был знаменит хор Чудова монастыря, участвовавший в самых торжественных церемониях, он пел при освящении храма Христа Спасителя и многих московских церквей. «Много на своем веку слыхал я певческих хоров, — вспоминал князь Владимир Голицын московскую жизнь 1850–1860-х годов, — придворный, лаврский, синодальный — но подобного чудовскому… я никогда не слыхал. Он довел исполнение церковных песнопений… до такого совершенства, что вы не слышали отдельных голосов или регистров, а 80-голосная масса сливалась в одну звуковую волну, подобную звуку большого органа в католических соборах. Было много любителей — поклонников этого хора, которые следовали за ним по церквам, где он выступал в полном своем составе». «До чего дивно поют стихиры, — говорит героиня бунинского „Чистого понедельника“. — А в Чудовом еще лучше».
Просветительская традиция была жива в Чудовом монастыре и в начале XX века. Архимандрит Арсений (Жадановский), по отзывам историков, превратил обитель в «рассадник духовного просвещения для всей Москвы»: он начал издание для народа под названием «Лепта обители Святителя Алексия», распространявшееся по всей стране в десятках тысяч экземпляров. Известный московский старец XX века Алексей Мечев, сын регента чудовского хора, писал архимандриту Арсению: «Хочу и я последние дни своей жизни докончить под сенью обители святителя Алексия».
Строптивый митрополит
Преемники митрополита Алексия совершали в Чудовом монастыре торжественные обряды еще при Дмитрии Донском. Митрополит Киприан крестил в 1384 году здесь сербского боярина Воейка Терновского (родоначальника фамилии Воейковых). При крещении присутствовал преподобный Сергий Радонежский.
Монастырь, как и многие другие обители, был известен в средневековой Руси своими темницами. В 1441 году в Чудов заключили, чтобы «обращать его на путь истины», грека-митрополита Исидора, осмелившегося самовольно подписать Флорентийскую унию западной и восточной церквей. Впрочем, когда Исидор вскоре «тайно ушел» из монастыря, великий князь Василий II велел не посылать за ним погони. После присоединения Иваном III Новгорода в 1480 году был заточен в обитель и провел в ней шесть лет, до самой смерти, новгородский архиепископ Феофил, обвиненный в «коромоле» против московского великого князя.
С Чудовым монастырем и его архимандритом 1480-х годов Геннадием (Гонзовым) связан любопытный эпизод церковно-государственных отношений тех времен. При освящении нового Успенского собора в Кремле великий князь Иван III сделал резкое замечание московскому митрополиту Геронтию, который, по его мнению, ошибочно повел крестный ход против солнца. Геронтий ссылался на греческий образец, а московские иерархи, поддержавшие великого князя, в том числе и Геннадий — на обычай. Геронтий, возмущенный вмешательством великого князя в церковный обряд, удалился в Чудов монастырь. Иван III вынужден был идти в обитель к нему на поклон. После этой маленькой чудовской «Каноссы», в январе 1483 года, Геронтий приказал посадить в ледник Чудова монастыря своего оппонента Геннадия, в будущем новгородского владыку, преследователя секты «жидовствующих» и заказчика первого русского перевода Библии. Летописец, правда, говорит, что Геннадий получил новгородское архиепископство за взятку: «а дал от того две тысячи рублев князю великому». Один из наследников Геннадия на посту архимандрита был в 1491 году бит кнутом на торгу за подделку княжеской грамоты. А в 1504 году Геннадий, обвиненный в мздоимстве с новгородских священников, оставил епархию и удалился в Чудов монастырь, где полтора года спустя умер. Узником
Подвижники и пустынники
Согласно преданиям, в Чудовом монастыре принял в 1420-е годы постриг преподобный Тихон Калужский, основатель существующей доныне Тихоновой пустыни. В середине XVI века в Чудовом монастыре некоторое время жил старец Артемий, вождь заволжских «нестяжателей», с которым «многажды беседовавше» Иван Грозный, в XVII столетии — подвижник Елеазар Анзерский. Из Чудова монастыря происходил преподобный пустынник Никодим Кожеозерский (начало XVII в.). В 1640-х годах здесь жил преподобный Лукиан, основатель Лукьянцевой пустыни близ Александровой слободы.
После своего избрания на царство в 1598 году Годунов посетил в Чудовой обители патриарха Иова. Кто мог предположить тогда, что через три года в монастыре поселится человек, который свергнет новую династию…
Интрига самозванства
Около года в 1601–1602 годах провел чернецом в Чудове Григорий Отрепьев — по мнению большинства историков, будущий Лжедмитрий I. В «аристократический» монастырь сын небогатого дворянина Богдана Отрепьева попал по протекции: «Бил челом о нем в Чюдове монастыре архимандриту Пафнотию… богородицкой протопоп Еуфимий, чтоб его велел взяти в монастырь и велел бы ему жити в келье у деда у своего у Замятии». Архимандрит приблизил к себе молодого инока, произвел его в дьяконы и даже перевел в свою келью, где Отрепьев, как он рассказывал потом знакомым монахам, занимался литературными трудами: «сложил похвалу московским чудотворцам Петру, и Алексею, и Ионе». Летописи говорят, что затем Отрепьев был взят на патриарший двор «для книжного письма», но был обличен в ереси и возвращен в Чудов монастырь «в соблюдение». Сказания и повести о Смутном времени свидетельствуют, что именно в монастыре инок Григорий «начал в сердце своем помышляти, како бы ему достигнута царскова престола»; он как бы в шутку говорил монахам — «царь буду на Москве». Монахи рассказывали потом, что в Чудовом монастыре «окаянный Гришка многих людей вопрошаше об убиении царевича Димитрия и проведаша накрепко». Голландский купец Исаак Масса в «Кратком известии о Московии» (1610) утверждает, будто в монастыре Отрепьев «списывал или копировал многие книги своего учителя и таким образом достиг разумения всех тайн в государстве». Историк Р. Г. Скрынников считает, что многие монахи Чудова монастыря — в недалеком мирском прошлом дети боярские и служилые дворяне — были тесно связаны с оппозиционным Борису Годунову боярством, желавшим его свержения. Поэтому самозванческая интрига и родилась именно в Чудовом монастыре. Правда, когда Отрепьев заговорил о себе как о царевиче Дмитрии всерьез, большинство монахов подняли его на смех — «они же ему плеваху и на смех претворяху». Опасаясь разоблачения, Отрепьев бежал из монастыря в Литву «со священником Варлаамом и крылошанином Мисаилом Повадиным» — это те самые Варлаам и Мисаил из сцены в корчме на литовской границе в «Борисе Годунове» А. С. Пушкина. Конечно же, и монастырь возникает в трагедии в сцене «Ночь. Келья в Чудовом монастыре».
Во время похода Лжедмитрия на Москву в 1605 году Борис Годунов послал в Путивль с грамотами от себя и патриарха Иова трех чудовских монахов, знавших Отрепьева по монастырю. Они должны были опознать и разоблачить самозванца, но были арестованы до того, как успели огласить грамоты. После пыток и заточения монахи послали из тюрьмы письмо Борису и Иову, в котором признавали подлинность «царевича Дмитрия». Однако после воцарения самозванца, в сентябре 1605 года, другой чудовский монах стал убеждать московский народ, что в Кремле на троне сидит беглый монах Григорий, которого он сам учил грамоте. Правдолюбца арестовали, пытали, но монах не отказался от своего обличения. Его утопили в Москве-реке вместе с несколькими товарищами по монастырю. Многих чудовских иноков во главе с архимандритом Варлаамом — во избежание новых неприятных встреч — Лжедмитрий велел разослать по отдаленным монастырям. «Он не думал скрываться, — замечает Карамзин в „Истории государства Российского“, — и смело смотрел в глаза всякому любопытному на улицах; не ходил только в святую Обитель Чудовскую, место неприятных для него знакомств и воспоминаний». На одной из церемоний Лжедмитрий встретился и со своим бывшим настоятелем. Пафнутий, ставший к тому времени епископом Крутицким, не разоблачил его, вероятно, опасаясь за свою жизнь.
Мученичество патриарха Гермогена
При воцарении Василия Шуйского в 1606 году в Чудов был отослан патриарх Игнатий, поставленный Лжедмитрием. Игнатий мог наблюдать, как самого Шуйского, насильно постриженного в собственном доме чудовскими монахами, понуждаемыми одним из вождей ополчения Захаром Ляпуновым, привезли в монастырь под именем инока Варлаама в 1610 году. Захватившие Москву поляки вернули Игнатия на патриарший престол, а в чудовскую темницу бросили патриарха Гермогена. Здесь, в обители, где некогда принял постриг, он провел последние девять месяцев своей жизни (11 мая 1611 — 17 февраля 1612 гг.). Его стерегли 50 стрельцов, его морили голодом и жаждой, но патриарх отказался присягать польскому королю Сигизмунду и передал из тюрьмы послание нижегородскому ополчению, готовившему поход на Москву.