Уничтожить взрывом
Шрифт:
– Почему? – Краска залила лицо Кивинова. – Вы не правы. Мне охарактеризовали вас как умного, преуспевающего бизнесмена…
– Хватит врать, – резко оборвал его хозяин кабинета. – Тому доказательство – ваше удивление моему участию в боевых действиях в ДРА. Вы поставили меня в один ряд с террористами, убивающими и калечащими мирных людей за мифические идеи, в конечном итоге преследующими одну цель – невзирая на способы, заработать деньги или власть. То и другое у меня есть в том объеме, которого достаточно, чтобы выглядеть достойно в глазах своей семьи и общества в целом.
– Я не хотел вас обидеть, – прошептал Кивинов, часто заморгав глазами.
– Это вы мне говорите! – Супьян Исоев неподдельно рассмеялся. – Люди моего тейпа сейчас занимаются на родине поиском и ликвидацией бандитов. Не боитесь оказаться в очень нехорошем положении?
Кивинов, часто кивая головой, попятился к выходу задом, боясь поднять взгляд на чеченца…
– Извините меня, конечно. – Троегубов, дослушав рассказ Киви о поездке к Исоеву, сокрушенно вздохнул и отошел от окна. – Яйца, как говорится, курицу не учат, но подобные выходки могут закончиться для вас крайне печально.
Прилетев из Берлина вечерним рейсом, он прямо из Шереметьева направился в офис «Титана», где его уже поджидал расстроенный Кивинов. Генеральный директор сразу дал понять, что его мало волнует положение дел в заграничных филиалах компании и, если там уже был Троегубов, ему не обязательно вникать в дела и опасаться каких-нибудь кризисов бизнеса. Полагая, что заместитель польщен его мнением, он сразу заговорил о свалившихся на его плечи проблемах. Вкратце пересказав события, которые произошли после отъезда Троегубова из Турции, он подробно описал состоявшуюся несколько часов назад встречу с Супьяном Исоевым.
– Как бы ты поступил на моем месте? – Олег Юрьевич не сводил взгляда с Михаила Игнатьевича, видя сейчас в нем единственного человека, способного найти выход из создавшегося положения.
– Во-первых, не стал бы соглашаться на оказание помощи в проведении терактов, – повернувшись к нему, холодно сказал Троегубов. – Но, коль мосты сожжены, – он хмыкнул и посмотрел на носки своих туфель, – бросаться к первому попавшемуся человеку с вопросами, за которые сейчас дают срок, и немалый, это самоубийство.
– Что предлагаешь?
Троегубов нервно забарабанил своими пальцами, похожими на сосиски, по лакированной поверхности стола.
– Вам не стоит больше самому решать вопросы такого характера, – Троегубов сел за стол для совещаний. – Я постараюсь найти человека, который займется поисками подходящих для Аль Фазима людей. Но, поверьте, в России с ее традициями легче найти киллера для кого угодно, чем предателя.
– По-твоему, мы тоже предатели? – упавшим голосом спросил Олег Юрьевич. – Но ведь революционеры, в конце концов, оппозиция…
Троегубов неподдельно рассмеялся:
– Бросьте, Олег Юрьевич. – Он достал платок и вытер им навернувшиеся на глаза слезы. – Не тешьте себя иллюзиями. На худой конец, мы бизнесмены. Война и террор – это ведь тоже товарно-денежные отношения…
– Ладно. – Кивинов нахмурился. – Что думаешь по поводу груза?
– Ничего. – Троегубов пожал плечами и со скукой посмотрел на окна. – Где состоится его передача под нашу, так сказать, юрисдикцию?
Кивинов пожевал губами, затем странно повел головой:
– Я знаю, что два дня назад он был выгружен где-то в Сухуми. Больше пока мне ничего не известно. Араб сказал, что я узнаю о его появлении в России за несколько часов.
– Понятно. – Кивинов нахмурил лоб. – Режим секретности. Одно утешает, отпадает проблема его транспортировки от окраины в глубь страны.
– Почему ты так в этом уверен?
– За три часа вы не сможете организовать и подготовить встречу дальше административных границ Московской области. Аль Фазим прекрасно понимает, что для этого нужны транспорт, охрана, соблюдение конспирации, подготовка места хранения и, возможно, какой-то хлам в виде сыпучих грузов, куда удобнее всего спрятать устройства. Хотя, – Троегубов пожал плечами, – возможно, он уже придет с каким-то хламом…
– Как ты думаешь, – Кивинов перешел почти на шепот, – это очень опасно?
Вопрос вновь развеселил Троегубова. Однако на этот раз он удержал свои эмоции. Откинувшись на спинку стула и закатив глаза к потолку, Михаил Игнатьевич некоторое время словно просчитывал в уме возможные варианты исхода операции, затем перевел взгляд на шефа:
– Я бы сказал, крайне опасно. Но не стоит драматизировать ситуацию, – заметив в глазах Кивинова страх, поспешил он его успокоить. – Главное, минимум разговоров на эту тему и желательно ограничиться тем, что о характере планируемой операции, кроме нас с вами, знает лишь Степан. Кстати, – Троегубов встрепенулся, – я до сих пор не знаю его фамилии.
– Орешин, – на секунду задумавшись, сказал Кивинов.
– Орех, значит, – едва заметно улыбнулся Троегубов. – Интересно, насколько он крепкий?
– Кликуху ему с ходу дал? – Олег Юрьевич хмыкнул. – Он, кстати, тебя, кроме как Губа, не называет…
Сонно и недовольно урча двигателями, две «Нивы» медленно карабкались вдоль склона горы. По корпусу машин то и дело скребли ветви подступивших к проселку кустов и деревьев.
Антон ехал в первой машине. Сидящий за рулем Иса от напряжения вспотел. Спуск сменялся подъемом. Свет фар выхватывал небольшую часть поросшей травой дороги. За этим пятном темнота в любой момент могла оказаться какой-нибудь пропастью или крутым изгибом пути. Ехали со скоростью пешехода. Сзади за рулем второй машины сидел Митрофанов. Рядом с ним, почти с полностью забинтованной головой Вахид. Из-под повязки, закрывающей лицо, можно было увидеть только подбородок, рот и глаза.
Поначалу он предлагал в качестве водителя себя. По крайней мере, до того места, где основная часть группы должна была спешиться и двинуться в район пионерлагеря своим ходом. Однако Антон возразил ему, ссылаясь на то, что встреча с боевиками может произойти раньше. Филиппов не исключал, что им еще придется уносить из Автуры ноги, а в этом случае Вахиду лучше стрелять, чем сидеть за баранкой.
Наконец спустя час нудной и убаюкивающей езды выехали на более или менее нормальную дорогу. Шоссе ее можно было назвать с большим натягом. Асфальт давно был изъеден гусеницами военной техники, дождями и оползнями. Справа по ходу движения текла неширокая, но быстрая речка. Видно ее из-за темноты не было, но шум воды доносился через открытые окна машин.