Уничтожить взрывом
Шрифт:
– Вы же сказали, три дня выходных! – напомнил ему Антон.
– Хорошо. – Родимов хитро посмотрел на Филиппова. – Послезавтра в десять ноль-ноль…
– А…
– А офицеры пусть отдыхают до четверга, – строго сказал генерал и вышел из автобуса.
Глава 5
Лейла Берет взяла со стола сотовый телефон и небрежно забросила его в небольшую дамскую сумочку. Еще раз оглядела узкую, как пенал, комнатку с единственным окном, офисным столом, на котором, кроме монитора компьютера и письменного прибора, больше ничего не было, и подошла к шкафу-купе с зеркальными створками. Накинув на голову платок, она посмотрела на свое отражение. Перед ней стояла невысокая, с большими печальными глазами молодая женщина, с грудью, словно у подростка, и
Бесшумно проскользнув мимо охранника, стоявшего на выходе из офиса, Лейла направилась домой. Специально пошла пешком, хотя было далеко. Она хотела оттянуть момент встречи с супругом, а заодно подумать над тем, как она скажет ему о предстоящей командировке в Россию. Было по-настоящему страшно…
– Вот и наша журналистка! – завидев в начале немноголюдной улицы Лейлу, оживился мужчина, сидящий за рулем серой «Ауди».
– Которая? – напрягся его напарник на сиденье рядом.
– Вон, поравнялась с вывеской «Кодак», – показал он взглядом. – Иди.
Напарник, молодой чеченец с наголо бритой головой, бесшумно открыл двери и вышел из машины. Огляделся. Сейчас Лейла должна свернуть в узкий проход между двумя старинными зданиями и направиться в гору, где был расположен ее дом. С раннего утра двое турков под видом рабочих в надетых на голое тело оранжевых жилетах сначала разбирали дорожное покрытие, выложенное камнем, затем рыли яму на середине этого переулка.
Оставшийся сидеть в машине Хатча Муртазалиев, чеченец по происхождению, но уже около десяти лет проживающий в Анкаре, долго ломал голову над тем, как убрать журналистку. На первый взгляд дело казалось плевым. Однако, понаблюдав за ней с неделю, он был вынужден признать, что устроить бесследное исчезновение тяжело. В свои небольшие командировки Лейла ездила в сопровождении фоторепортера Октая Али и водителя Назыма Рифат Андая. В городе ходила по одной и той же улице от дома до издательства, изредка по пути забегая в небольшие лавки, расположенные практически на всем пути. Убить просто. Но как сделать так, чтобы ее не хватились до наступления осени и никто ничего не заподозрил? Иначе не сносить ему и его помощнику головы.
Завтра Лейла в последний раз выйдет из дома и направится в аэропорт. Она не должна сесть в самолет. Вместо нее полетит другая, та, которую в течение долгого времени искали среди чеченок и которую сейчас готовит Салех Зарзур. Лейла Берет войдет в узкий, как ущелье, проулок с замысловатыми поворотами, а выйдет из него с ее документами и билетами на самолет Мадина Инакаева. Одного с Лейлой возраста чеченку, похожую, как две капли воды, на турчанку-журналистку, уже месяц называли Лейлой. Все это время молодая женщина постигала азы журналистики. Она просматривала видеозаписи, где Лейла ходит, общается с людьми, торгуется с продавцами на рынках, и училась подражать ей не только манерой поведения, но и голосом, интонацией.
Мадина с начала девяностых жила в Санкт-Петербурге. Отец долгое время занимал очень высокое положение в криминальных кругах северной столицы. В Чечне уже бушевала вторая война, когда его не стало. Мадина со старшими братьями была вынуждена выехать в Турцию. Вскоре оба брата вернулись в Чечню, откуда, спустя два года, поступило известие, что они убиты. Оставшись одна, без средств к существованию, она обратилась в офис Конгресса чеченского народа с просьбой отправить ее на родину мстить за братьев. Мадину выслушали, но отправлять на родину долго не торопились. Она оказалась на небольшой текстильной фабрике недалеко от Анкары, где часть женщин-ткачих только назывались таковыми. Наряду с коврами фабрика «штамповала» смертниц. Мадина Инакаева дольше других задержалась в стенах этого заведения. Хрупкая, привыкшая к благам цивилизации девушка изучала ислам, училась обращаться с оружием.
В Питере она окончила школу и даже отучилась три курса в институте, что делало ее особо ценной в глазах Салеха Зарзура. Второй причиной ее задержки в стенах школы были опасения Салеха в том, что, использовав ее во имя ислама, он столкнется с возмущением и гневом питерских чеченцев, которые еще хорошо помнили ее отца. Сам Салех Зарзур был известен лишь узкому кругу лиц, но он знал, что такое положение дел длится до того момента, пока выяснением его личности никто не занялся вплотную. Для питерских бандитов, выходцев из Чечни, не составит труда выяснить, кто приложил руку к смерти дочери их кумира, даже во имя высоких идей. Также ему было известно о том, что на счету Мадины лежал почти миллион долларов. Отец позаботился о ней незадолго до смерти, но знали об этом лишь братья, которые сгинули в месиве кровавой войны. Старший из них передал перед своей гибелью письмо через одного из наемников, отправляющихся на лечение в Турцию. Так это послание оказалось в руках Зарзура.
Теперь он решил использовать эти деньги, перечислить на ее имя в Россию. Как гражданка уже другого государства, Мадина с легкостью и без всяких бюрократических проволочек получит их. Десять тысяч из этой суммы будут принадлежать ей, для успешной работы в Москве.
Антон стоял под душем, когда в дверь позвонили. Сквозь шум льющейся воды он слышал, как Регина прошла к дверям. Щелкнул замок. Спустя минуту в дверь ванной постучали. Полчаса назад Филипповы вернулись из зоопарка, в который, наконец, воспользовавшись выходными, возили маленького Сережку.
Он закрыл воду:
– Что?
– К тебе приехали, – раздался голос Регины.
– Сейчас, – ответил Антон и взял полотенце.
Надел махровый халат, всунул ноги в тапочки и, усмехнувшись своему домашнему, непривычному для коллег виду, вышел из ванной комнаты.
Вопреки ожиданию, вместо Полынцева, с которым собирался провести остаток дня за кружкой пива, в комнате на диване расположились двое незнакомых ему людей. Третий стоял у входа. Когда Антон вошел, он оказался у него за спиной.
«Что за чертовщина! – неприятный холодок предчувствия чего-то нехорошего шевельнулся в груди. – Кто это?»
Мужчины, сидевшие на диване, одновременно встали при его появлении. Старший из них по возрасту, коренастый, седой, вынул из нагрудного кармана красное удостоверение и сунул хозяину квартиры в развернутом виде под нос:
– Следователь Генеральной прокуратуры подполковник юстиции Меркушев Игорь Юрьевич. – Убирая удостоверение в карман, он обернулся на высокого парня, стоящего рядом. – Это мои коллеги, майор Никифоров и капитан Селин.
– Чем могу быть полезен? – Антон натянуто улыбнулся, краем глаза заметив, как напряглась стоящая у окна Регина. Одновременно он догадался, что пиджаки на коллегах Меркушева – отнюдь не демонстрация выносливости к июльской жаре, а для сокрытия оружия, которое было у обоих сопровождающих в наплечных кобурах.
Меркушев покосился в сторону Регины:
– Вы не могли бы нас оставить наедине?
Бросив вопросительно-удивленный взгляд на Антона, жена вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Если гости подумали о том, что сделала она это из-за того, чтобы не мешать разговору, то Антон знал, что Регина по условию подобных ситуаций проговорит информацию дежурному по Управлению, который, в свою очередь, сообщит об этом генералу Родимову: «Квартиру Стрижа навестили три работника домоуправления». Под работниками коммунальных услуг в конторе подразумевали следственные органы прокуратуры. «Сотрудники страховых компаний» – ФСБ и, наконец, «студенты» – представители криминального мира.