Универсальный саквояж мадам Ренар
Шрифт:
Фёдор долго его разглядывал, отчего руки незнакомца пришли в беспокойство, а лицо стало, как на фото для паспорта.
– О’кей, – заключил Фёдор Летний. – Оставляют. По одной туфле. И?
– Да ну вас!
Он ещё и на вы перешёл. Пафосный придурок.
От: мать
Пропущенные звонки (30)
Последний звонок 16:36
Непрочитанные сообщения (11)
Вторую туфлю так и не нашли, хотя искали добрый километр. Прошли пляж, где гуляющие отравляли атмосферу своим радио с бодрым диджеем и телефонными разговорами, пересекли залитое асфальтом поле, где по праздникам устраивались авиашоу, и скоро уже бродили по полуострову. Народу здесь только и было, что пара рыболовов. Прошел речной трамвай, набежавшая волна швырнула к берегу серую гальку и уволокла назад.
– Как зовут? – спросил Фёдор.
– А тебя?
Незнакомец почему-то замялся.
Фёдор пошевелил траву носком кеда. Оттуда выскочил кот, плюхнулся в воду и в ужасе проплыл метра три.
– Ой! – испугался Фёдор. – Бедняга! Прости, друг, не хотел!
– А он тебя трогать просил? – возмутился новый знакомый.
Кот доплыл до берега в двух шагах от них, смерил их гневным взглядом и убежал.
– Так как тебя зовут? – Фёдор повернулся к незнакомцу. – Я первый задал вопрос.
– Ладно, – тот вытер руки о штаны. – Лев.
– Что? Где?
– Я, – парень ткнул пальцем себе в грудь. – Ну, ты скажешь, как тебя зовут или мне угадывать?
– Э-э, мнэ-э, давай.
– Степан Колбаса.
– Вы меня с кем-то путаете.
– Исай Громохрючец.
– Это моя вторая фамилия.
– Карл Суицидаль.
– Почему сразу Суицидаль? – Фёдор поскрёб башку. – Хотя да, вы правы. Тлен, всё тлен.
Оба снова сунулись в телефоны и простояли так несколько минут.
– Я всё понял, – сообщил Лев. – Тебя зовут Иван Теодолит.
– Почти, – откликнулся Фёдор. – Чуть Теодором не стал. Бабушка хотела.
И знакомство состоялось.
– Меня вообще хотели Фаддеем назвать. Как Беллинсгаузена, – поделился Фёдор Летний.
– Это у кого такие садистские наклонности?
– Мать.
– Погоди, угадаю: мать – филолог?
– Журналистка.
– Что пишет?
– Про воспитание.
– Примите мои соболезнования, Теодор.
– Благодарствуйте.
(Эгоцентрик. Хоть бы поинтересовался, откуда человек в курсе).
– А что твой отец? – Лев подрыгал ногами, чтобы стряхнуть с кедов песок. – Или нет отца?
– Есть где-то, – Фёдор поднял голову от телефона. – Мать говорит, что он айтишник, и что у него… короче, он геймер.
Солнце ушло, ветер усилился. Становилось холодно.
– Если что, пиши, – небрежно предложил Лев. – Ты есть где-нибудь? Под своим именем? Я найду. Э, да, Теодор: как вы насчёт завтра?
– Завтра… – задумчиво протянул Фёдор. – Трудно сказать. Скорее всего, я сегодня уеду.
– Надолго?
– Навсегда.
– Европа?
– Хрен его знает.
– То есть?
Фёдор пожал плечами.
– А деньги?
– Двадцать евро есть.
– Работа?
– Найду.
– А куда же ты денешься, пока найдешь работу? Где ты жить собрался? Что жрать?
– Там посмотрим, – усмехнулся этот псих с блеском в глазах.
– В каком смысле «посмотрим»? – Лев не терял надежды образумить болезного.
– В прямом. Это как бы такое дело… Собственно говоря, я намерен поискать что-нибудь… чего-нибудь… Только не ржите, Лео. Приключений.
Лев тупо пялился на него.
– Ну, чтобы найти то, что нужно, – слишком быстро и слишком бодро продолжал Фёдор, – надо ведь, чтоб что-то происходило!
– Это, например, что?
– Что-то. Слушай, не хочу об этом. Зря сказал.
– Стой-стой. Стойте, Теодор! Что читаешь? Пратчетт?
– Это само собой.
– Филип Дик? Я сразу понял.
– Кто бы не понял, – согласился Фёдор. – И Пехов. И…
– …и Азимов!
– Ты читаешь Азимова?!
– Я его всего очень давно прочёл.
– …Или вот Конан Дойль.
– Ой, да! – подхватил Лев. – Конан Дойль – вещь! Только я его не читал, а смотрел.
– А я читал. И Эдгара По читал.
– И я читал.
– И Лавкрафта всего.
– И я всего. Только он слабоват.
– Да.
– А вот Жюль Верн…
– Нет, его не могу, – вздохнул Фёдор. – Медленно.
Лев долго молчал.
– Слушайте, Теодор, – он наклонился и долго, сосредоточенно завязывал шнурок. – У вас такое сомнительное дело… Возьмите меня с собой?
Фёдор упёрся взглядом в тот берег – Заячий остров с телебашней. Вздохнул и отвернулся. По Каменному мосту вдалеке медленно ползли машины и нудно дребезжал трамвай. Город, в котором никогда ничего не происходит.
– Ну, возьмите, – Лев поковырял землю носком кеда, – вам что, жалко? Я не знаю, чем хочу заниматься, ты не знаешь, чем хочешь заниматься – давай не знать вместе? Вдвоём веселее.
– Ты что, – Фёдор медленно обернулся, – ты это всерьёз?
– Если ты не против.
– Я против? А ты можешь?
– Ну, только у меня совсем денег нет. Никаких.
– Учишься?
– Небо копчу.
– А чего родители?
Лев отбросил с лица кудри, растрёпанные береговым ветром.
– Матери уже четыре года, как нет. Рак. У отца новая жена. Давно, уже родили двоих. Мелкие в Снегирях сейчас, у бабушки. Но ты же понимаешь, у них двое маленьких детей. И я вон дома сижу.
– А если ты передумаешь? Я ведь серьёзно.
– И я серьёзно.
– Еду неизвестно куда, ищу неизвестно что, без денег… – Фёдор наблюдал на мосту вечернюю пробку. – Имей в виду, я не просто попутешествовать. Я хочу своё дело. И план мой называется «тщательно спланированное ХЗ». Кто знает, сколько я буду скитаться. Ты тоже будешь скитаться?