Unknown
Шрифт:
О девице этой, несомненно тй самой, что жила теперь у де Ре под видом пажа, Ришемон всерьёз задумался после того, как один бретонский дворянин, чей родственник служил при короле, рассказал о странном случае. По его словам, в одно из дежурств этого родственника, король был не в духе, и за обедом, где, кроме королевы присутствовали только герцогиня Анжуйская и граф Менский, раздражённо спросил герцогиню: «У вашего Рене недавно родилась дочь, не так ли? Надеюсь, матушка, вы не представите её ко двору, как ТРЕТЬЮ Деву Лотарингии?». Граф Менский удивился: «Почему
Ришемон тоже сделал вид, что мало понял. Дворянину велел помалкивать на всякий случай, но в уме быстро сложил всё, что складывалось в общую картину.
Вторая Дева! Паж, прибывший с Жанной и раненный под Парижем, где, по разошедшимся разговорам, она над кем-то страшно убивалась и плакала… Де Ре, бросивший всё, ради раненного, то ли мальчика, то ли девушки, очень похожего на того пажа… Герцогиня, откровенно советующая в своём письме забыть всё о Жанне и держать войска наготове… Раз, два, три! У неё определённо есть какой-то план про запас!
Что ж, в таком случае стоит призадуматься об оказании помощи. Анжуйской мадам в уме не откажешь. После коронации показалось, было, что от дел она отошла, но, слава Господу, это только показалось. Лишь бы новую девчонку снова не объявили чьим-либо бастардом. Ришемон не любил повторяться, и своими войсками жертвовать в этом случае не собирался совсем. В любом другом, почему бы и не помочь, если дело того стоит…
Поэтому он быстро собрал отряд самых преданных вассалов и поехал в Сабль, намереваясь разговорить де Ре, во что бы то ни стало.
– Что же нового при французском дворе, барон? Ла Тремуй ещё в силе?
Де Ре, который совсем не был удивлён прибытием внушительного отряда вооружённых гостей, любезно сделал вид, что верит неосведомлённости Ришемона.
– Пока да.
– Пока? – хмыкнул Ришемон. – Что же означает это ваше «пока»?
– Надежду, сударь. С некоторых пор король позволяет себе слишком открытые ухаживания за супругой господина Ла Тремуя.
Бывший коннетабль перевёл кислый взгляд на каминную решетку, за которой, треща, прогорало распиленное дерево.
– И что? Как фаворитка мадам Катрин только упрочит положение супруга.
– Но герцогиня Анжуйская думает по-другому.
На лице Ришемона румянцем проступила досада.
– Не больно-то я доверяю теперь Анжуйскому семейству. Танги дю Шастель от них сбежал, да и мне сколько было обещано в своё время, а сколько дано на деле? Вряд ли отлучение от двора может сойти за звание командующего… Впрочем, по слухам, и сама герцогиня теперь прежнего влияния не имеет. Похоже, в её планах что-то не заладилось, так?
Он с надеждой взглянул на барона – клюнет, или нет? Но де Ре невозмутимо лишь приподнял бровь.
– Герцогиня так же может ответить
– Понятия не имею, – пробурчал Ришемон, отводя глаза.
Но тут же он снова вскинул их на де Ре.
– Между прочим, благодаря этой осведомлённости, Филипп увёл свои войска из-под Орлеана! Как человек военный вы не сможете принизить всю значимость этого шага!
– Конечно, – легко согласился де Ре. – И мадам герцогиня это тоже понимает, поэтому вопрос о недоверии между нами сейчас не стоит. Скорее наоборот, через меня её светлость предлагает вам новый союз против Ла Тремуя, положение которого только кажется прочным. Все эти ухаживания короля слишком напоказ, и герцогиня, хорошо зная его величество, уверена – король сознательно выводит Ла Тремуя из себя, чтобы вызвать его на открытый конфликт.
– Зачем?
– Затем, что она дала понять его величеству: Ла Тремуй тоже скрывал от него происхождение Жанны, о котором давно знал.
Глаза Ришемона округлились.
– А он знал?!
– Даже если бы и не знал раньше, то теперь знает.
– От кого?
Де Ре улыбнулся.
– От меня… Впрочем, не поручусь, что он и без того не был в курсе.
Ришемон нетерпеливо хлопнул рукой по колену.
– Хватит загадок, барон! Намёками будете развлекать герцогиню, она эти развлечения предпочитает всем прочим, а мне извольте рассказывать по порядку!
– А рассказывать особенно и нечего, – развёл руками де Ре. – Герцогиня всего лишь предположила, что Ла Тремуй знал. А чтобы предположение выглядело правдиво, я позволил себе низость поискать у него покровительства в обмен на некоторые сведения о происхождении Жанны… И, естественно, как человек, много лет пользующийся доверием мадам герцогини, был принят с распростёртыми объятиями. Так что теперь, если королю придёт в голову спросить его милость, знал он, или не знал, господину Ла Тремую будет сложно всё отрицать. А если вопрос ещё и будет задан в разгар ревнивого неудовольствия… Вам, кстати это ничто не напоминает?
Ришемон только хмыкнул.
Ещё бы! Давняя история с обманутым первым мужем мадам Катрин привела к убийству Жана Бургундского, и, в конечном итоге, к опале самого Ришемона.
– А теперь представьте, – вкрадчиво продолжал де Ре, – что о том старом случае вспомнит и король. Или кто-то напомнит ему в нужный момент… Как думаете, моё «пока» будет тогда звучать убедительно?
– Я не знаю, – дёрнул головой Ришемон. – Я от ваших интриг далёк, но, если это поможет Ла Тремуя свалить раз и навсегда, готов подтвердить что угодно. Однако… – он почесал нос, прикидывая, как ловчее перейти к главному. – Вы! Маршал Франции, внук прославленного воина, рыцарь… Не претило ли вам идти на поклон к этому подлому ничтожеству?! Слово «низость», применимое к вам, ей Богу, оскорбило слух! Неужто всё из простого желания угодить герцогине? Или есть какие-то личные мотивы?