Уорлегган

Грэхем Уинстон

— Что, жарко? — спросил Росс. — Скоро замерзнете. Из-под двери уже с января дует, все никак не починим. Что это, остатки нашего угля?

— Только что поднялся молодой Эллери и притащил этот мешок. Я подумал, вам следует на это взглянуть, сэр и высыпал содержимое мешка на пол. Там был с десяток кусков кварцита, не особо отличающегося от тех, что добыли за последний год. Хеншоу с любопытством поглядел на Росса, а тот на него.

— Поднимите их, — сказал Хеншоу.

Росс так и сделал, взвесил пару кусков в руке, положил их на стол и взял еще парочку. Очень тяжелые.

—

Что это, свинец?

— Олово.

— В каких количествах?

— В хороших. Еще есть тонкая прослойка меди, как видите, и кремний. Это в главном стволе ниже шестидесяти саженей. Настоящий темный гранит.

— Вы спускались?

— Да. Они прошли сквозь гранит, как вы знаете, но вчера не заметили жилу, свернув к восточному ответвлению старой медной выработки, как мы решили. Там на двадцати саженях оказалось олово, но в недостаточном количестве, и меди еще меньше. Да вы и сами знаете, просто кот наплакал. И впервые показались признаки олова.

— Каков размер залежи?

— Судя по весу, руды достаточно. Жила более узкая, но тянется в ширину на шесть футов или больше, а глубины мы пока не знаем.

Росс снова сел и уставился на стол.

— Я как раз закрывал учетные книги шахты. В субботу настанет ее последний день. Нечестивцы с Уил-Радиант почти согласились на мою цену за насос. Я специально заставил их ждать два дня, но завтра пошлю им письмо с согласием.

— А это?

Росс поддел ногой кусок породы.

— Поскольку мы потратили полтора года и все деньги на поиски меди, вряд ли стоит ожидать, что меня порадует находка небольшого количества олова.

— Судя по тому, как это выглядит внизу, я бы сказал, что стоит подумать еще раз.

— Хотите, чтобы я спустился?

— Да. Мне бы хотелось.

— Кто нашел олово?

— Эллери и Грин.

— И решили, что обнаружили Эльдорадо?

— Они взбудоражены, как вы можете себе представить. После стольких тщетных усилий...

— В их глазах жила выглядит гораздо больше, чем на самом деле, да?

— Мне бы хотелось, чтобы вы сами увидели, прежде чем мы продолжим разговор, — осторожно предложил Хеншоу.

Росс встал и захлопнул учетную книгу. Они вышли и направились в долину. На солнце набежали низкие серые тучи, тонкий дымок от трубы на шахте смешивался с ними. Чуть дальше на запад прорехи в перемещающейся завесе приоткрыли небо, синее с оттенком бледно-зеленого. Стоял тихий день, но северный холодный ветер портил безмятежность. Деревья в долине были еще черны, как в разгар зимы.

Всю дорогу они молчали. Поравнявшись с шахтой, Росс поднял взгляд на медленно раскачивающийся рычаг с противовесом. Тревисик сказал, что механизм прослужит пятьдесят лет, и наверняка не обманывал, представилась бы только возможность. Росс видел, что Хеншоу явно заинтересовался находкой, но сам он испытал уже столько горьких разочарований, и потому не позволял себе надеяться, что сейчас будет по-другому. Разве что они и впрямь наткнулись на оловянную залежь, не требующую дальнейших вложений и с перспективой быстрой окупаемости уже сделанных, нет никакого смысла оставлять

шахту открытой.

В любом случае, олово обычно приносит меньше прибыли, чем медь, руду дороже обрабатывать на поверхности. До того как в семнадцатом столетии заработал Грамблер, в округе были и другие оловянные шахты. И до сих пор некоторые, выходящие на поверхность, работали, несколько человек с трудом добывали себе на пропитание, но Росс никогда всерьез не рассматривал возможность добывать олово в значительных количествах. Оловянная промышленность по-прежнему пребывала в плохом состоянии. Никто не стал бы вкладывать деньги в истощенную медную шахту на основании нескольких образцов породы.

Они спустились, и Росс осмотрел находку. В других частях шахты работы остановили, лишь большой насос терпеливо откачивал воду, а шахтеры, более или менее соблюдая очередность, брали куски породы, взвешивали их в натруженных руках, склонялись над ними, кивали, шептались и сравнивали с теми, что видели в прошлом. Большинство были по пояс обнажены, потому что на последних двадцати саженях становилось жарко. Росс взял кирку и работал в сторонке несколько минут, Эллери стоял рядом и указывал, куда идет жила.

Росс мало разговаривал, все рабочие знали о состоянии дел на шахте, но все, без сомнения, надеялись, что теперь всё изменится. Он не стал внушать им иллюзии, для этого еще слишком рано.

По дороге наверх он сказал Хеншоу:

— Согласен. Производит впечатление.

— Вы все время повторяли, будто чуете, что нужно еще углубиться.

— Да, но ведь не ради олова, не ради олова. Но это хоть что-то.

Когда они выбрались наверх и их поприветствовал теперь уже яркий день, Росс добавил:

— Я рад, что Эллери это обнаружил. Он и его партнер — хорошие люди. Можно только догадываться, как они спешили упаковать образцы и поднять их наверх, это будет существенной прибавкой к их жалованью.

— Уж больно им не хочется лишиться работы. Им было бы проще сдаться, если бы олово не нашли. Нам нужно только немного времени, посмотреть, что из этого выйдет.

— Согласен, но откуда взять средства? Кто их даст? Признаюсь откровенно, у меня и двадцати фунтов нет.

— Я никогда не верил вам, что можно найти жилу на большой глубине, — ответил Хеншоу. — Не таков мой опыт. Но вы оказались проницательны. Странно — вы ожидали медь под оловом, но не олово под медью.

— Что ж, у нас есть еще четыре дня. Нужно велеть всем приналечь до субботы.

Росс не сказал о находке Демельзе. Нет ничего хорошего в том, чтобы внушать ложные надежды. Но за его спиной шептались, и вскоре Демельза уже об этом прослышала и пожелала знать, что все это означает.

— Ничего не означает, — ответил Росс. — В лучшем случае — это как мелкий выигрыш в лотерею. Несколько месяцев назад мы могли бы разрабатывать олово как попутный продукт, никто не возражает против дополнительной продукции, и на доходы могли бы продолжать бороться. Но ничего более. Когда шахта закроется, это станет ударом для многих семей, и думаю, вполне естественно, что все надеются на невозможное.