Уорлегган
Шрифт:
Твой преданный и искренний друг,
Элизабет».
Когда он дочитал письмо, уже стемнело. Или темнота наполнила его сердце и разум? Он слышал, как барабанит кровь в висках. Через несколько мгновений оторопи все прекрасные и добропорядочные мысли, наполнявшие его утром, исчезли, полностью испарились. Невозможно противостоять непредсказуемой жизни, думал он. Но тот ли это случай? Неужели его следует принять смиренно и как должное?
Это была единственная отчетливая
Он резко развернулся и вышел.
— Демельза!
Ответа не последовало.
Росс схватил плащ и прошел через кухню к конюшне.
— Демельза!
Ответа нет. Брюнетка по-прежнему стояла под седлом.
Из кладовки поспешно выбежала Джейн Гимлетт.
— Могу я вам помочь, сэр? Джон с минуту на минуту вернется.
— Нет. Скажи хозяйке...
— Я здесь, Росс, — откликнулась Демельза, появившаяся из тени конюшни.
Джейн Гимлетт переводила взгляд с хозяина на хозяйку. Она мало что разглядела, но было в их голосах нечто такое, что заставило ее быстро скрыться.
— Демельза, я еду в Тренвит, — сказал Росс.
Она пряталась от него не потому, что боялась, а потому что не могла смотреть, как он воспримет новости.
— Я должен. Мне нужно увидеться с Элизабет.
— Лучше поезжай с утра.
— Ты... что-то знала?
— Это о Джордже?
— Как ты догадалась?
— Кое-что слышала.
— Ты мне не говорила.
— Как бы я смогла?
— Это... — он понял, что до сих пор держит в руках письмо, и скомкал его. — Это нужно остановить.
— Как ты можешь это остановить? Ты не можешь!
— Это ты так думаешь. Посмотрим.
— Росс, я не хочу, чтобы ты сегодня уезжал!
— Возможно, ты вообще не хочешь, чтобы я этому препятствовал.
— Не хочу... чтобы ты делал то, что можешь сделать, — в отчаянии сказала она.
В нем снова вскипел гнев, одна волна захлестывала другую.
— Прошу, уйди с дороги.
Пару секунд она не двигалась, наблюдая за Россом, пытаясь что-то разглядеть.
— Я всегда... всегда думала... Никогда не думала, что это произойдет вот так... — теперь она тоже разозлилась, гнев приобретал всё более четкие формы. Но всё же Демельза не стала его показывать. — Разве ты не видишь, Росс, тебе нельзя ехать. Потому что если ты поедешь... Это значит, что ты...
Хотя жена и стояла у него на пути, ее белая фигурка казалась исчезающей, какой-то нереальной. Росс попытался заставить себя двинуться к ней, показать свою любовь, но впервые в жизни у него не вышло. Между ними стоял призрак Элизабет — для Росса он был более материальным, более осязаемым и болезненным, чем Демельза.
Она поняла, что не сможет его остановить. Он и сам не мог себя остановить. Это было каким-то глубинным чувством. Демельза отошла с его дороги. Росс вскочил на лошадь и выехал по мощеному двору.
Тренвит был темен, не считая двух огоньков на первом этаже. Росс, хорошо знакомый с домом, понял,
Он спрыгнул с лошади и дернул за колокольчик на входной двери. Дневной свет уже совсем угас, лишь далеко на западе на небе остался голубоватый оттенок. Ярко сияли звезды, мелькнул метеор. Поездка верхом охладила Росса, но не изменила его намерения. Его решимость лишь стала более четкой и менее безрассудной и импульсивной.
На звонок так никто и не откликнулся, он позвонил снова. Через пару минут он постучал в дверь хлыстом. Потом отошел назад и нетерпеливо уставился на дом. Скорее всего, Таббы просто не слышат. Если они спят, то можно трезвонить и до утра. И проще разбудить Чарльза в его могиле на кладбище Сола, чем тетушку Агату. Оставались только Элизабет и Джеффри Чарльз.
Росс снова подошел к двери и заколотил со всей силы. Может быть, это тактическая уловка со стороны Элизабет? Он не поинтересовался, в котором часу доставили письмо, но вероятно, Элизабет весь вечер ждет его появления. Едва ли она может вообразить, что он ничего не предпримет. Наверное, когда стемнело, она закрыла все двери на засовы и ушла спать, чтобы с ним не встречаться.
Что ж, в таком случае, Элизабет ошибается. Росс дернул дверь и убедился, что та заперта. Он снова отошел на пару шагов. С фасада дом неприступен, но Росс был уверен, что так дело обстоит не везде.
Он обогнул дом с восточной стороны, от хруста его шагов вспорхнула сова. Там был садик пряных трав, переросших, но в это вечернее время источающих аромат. «Цветик над могилой; он в нее сошел навек, не оплакан милой» [4] — пронеслись в голове строчки. Что-то зашуршало в кустах за его спиной, то ли крыса, то ли какой-то дворовый пес, такой же молчаливый, как и сам Росс, которому нечего было здесь делать.
4
У. Шекспир, «Гамлет», акт 4, сцена 5, пер. М. Лозинского.
Неподалеку от дома рос клен, некоторые ветви доставали до окна бывшей спальни Верити. Его давно пора было обрезать, но никто этого не сделал. Росс подпрыгнул до нижних ветвей и забрался на дерево. Он расстегнул плащ и сбросил его на кусты внизу. «Вот укроп для вас и голубки; вот рута... Я было хотела дать вам фиалок, но все они завяли, когда умер мой отец...» Он карабкался выше, не особо разбирая куда, пока не достиг окна.
Небольшое окошко со свинцовым переплетом. Снизу ему показалось, что оно слегка приоткрыто, но оказалось, что это не так. Открыта была лишь крохотная форточка наверху, не достать. Единственным подручным предметом оказался ключ от висячего замка на двери в его собственную библиотеку. Росс вытащил его и стучал по стеклу, пока оно не разбилось. Потом, не успело стекло упасть, Росс сунул внутрь руку и открыл щеколду. Минутой спустя он уже был в комнате.