Уот Тайлер
Шрифт:
Все остальное пространство на далекое расстояние кругом было занято большой ратью; и все эти дикие лица были обращены к монаху, хотя только ближайшие слушали его речь, остальные же сами громко кричали. Рамкой для этой картины служили стены старинного города и высокая стрелка величавого собора.
Когда монах спустился с холма, на его место поднялся Уот Тайлер. Обнажив свой меч, он воскликнул голосом, который был услышан всеми:
— К Рочестерскому замку!
Ответом ему был оглушительный крик, похожий на раскат грома. Вслед затем вся рать двинулась в путь.
Во время их перехода до Рочестера, что заняло весь остаток дня, мятежники действовали так, как будто находились в неприятельской стране. Они разграбили несколько больших усадеб да два или три монастыря и убивали всех, оказывавших им сопротивление. Предводители отнюдь не старались сдерживать их жестокость и алчность.
Конечно, деревушки, состоявшие только из крестьянских коттеджей, были пощажены, но все более или менее богатые жилища подвергались разграблению. Так мятежники проходили, подобно рою саранчи, все пожирая на своем пути и распространяя ужас и смущение по всей окрестности.
Они не зашли в Фавершем, но прошли через Чартгам и Чилхейм и направились вдоль подножия холмов. С наступлением вечера они достигли Рочестера, где были восторженно встречены жителями.
К сэру Джону Ньютоуну, коменданту замка, тотчас было послано предложение сдать укрепление. Но тот вместо ответа велел повесить посланцев. Тогда мятежники немедленно стали готовиться к осаде, назначенной на следующий день.
Книга вторая
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ
Глава I
ЭДИТА В ПРИДВОРНОМ ШТАТЕ
После встречи с мятежниками под стенами Кентербери принцесса Уэльская продолжала свое путешествие с усиленной поспешностью, она нигде не останавливалась вплоть до Дартфорда.
По приезде туда она сошла с коня перед часовней св. Эдмонда и вошла туда одна, без своих спутников. Там она опустилась на колена у алтаря, вознося горячую благодарность за свое избавление от мятежников, а также усердно моля Всевышнего разрушить их злые замыслы.
На пути через деревню к монастырю, куда она рассчитывала заехать на короткое время, чтобы повидаться с леди Изабеллой, те немногие поселяне, которые оставались еще в деревне, приветствовали ее с величайшим уважением. В стены обители принцессу сопровождали только дамы, все же мужчины, в том числе Чосер и Венедетто, были отправлены в гостиницу.
Настоятельница очень обрадовалась новой встрече с принцессой и от души приветствовала ее со счастливым избавлением от опасности. Освежившись с дороги прохладительными напитками, принцесса удалилась вместе с настоятельницей в приемную, чтобы побеседовать наедине. Первый ее вопрос касался Эдиты. Она была не особенно удивлена, услышав, что молодая девушка нашла пристанище в монастыре.
— В прошлый раз, когда я предлагала взять ее в число моих домашних, — сказала она, — вы, по-видимому, не сочувствовали этому плану. Остаетесь ли вы при прежнем мнении?
— Нет, — отвечала настоятельница. — Если ваше высочество возобновит предложение, я охотно приму его.
— Я нахожу, что вы совершенно правильно рассуждаете, — заметила принцесса. — Около меня она будет ограждена от посягательств этого дерзкого мятежника, если бы он вздумал вновь преследовать ее. Коль скоро вы соглашаетесь, то я теперь же возьму ее с собой.
— Мне будет тяжело расстаться с ней, — со вздохом добавила настоятельница. — Но я не поддамся моим личным чувствам: она поедет с вами.
С этими словами настоятельница позвонила. На ее зов немедленно явилась сестра Евдоксия.
— Пусть Эдита придет сюда, — приказала настоятельница.
Когда молодая девушка пришла и сделала глубокий поклон перед принцессой, то была встречена матерью короля так же милостиво, как прежде. Затем принцесса сообщила ей о своем намерении.
— Значит, я должна покинуть вас, святая мать? — воскликнула Эдита, не будучи в состоянии сдержать слезы. — Не считайте меня неблагодарной, всемилостивейшая государыня, если вам покажется, что я неохотно еду, — сказала она, обращаясь к принцессе. — Но я была так счастлива здесь. Я никогда не помышляла уйти из этой обители, в особенности же теперь.
— Но, дитя мое, это — самое лучшее, что ты можешь сделать в данную минуту, — сказала леди Изабелла, сдерживая свое волнение. — В такие смутные времена, какие, по-видимому, приближаются, ты будешь в большей безопасности с принцессой, чем со мной: вот почему я охотно препоручаю тебя ее заботам.
— Но могу ли я впоследствии возвратиться к вам?! — воскликнула Эдита.
— Конечно, — заметила принцесса. — Я не стану удерживать вас против воли.
— Когда привыкнешь к придворной жизни, дитя мое, — угрюмо, но снисходительно сказала настоятельница, — ты уже не пожелаешь возвратиться ко мне.
Потом, чтобы предупредить дальнейшие излияния, она поспешно добавила:
— Но время не терпит. Ты должна сейчас же собраться в дорогу.
— Еще минуту! — воскликнула Эдита и, обращаясь к принцессе, спросила: — Быть может, ваше высочество не слышали о том, что случилось со времени вашего отъезда?
— Я уже все рассказала, — заметила леди Изабелла.
— Не бойтесь! — сказала принцесса. — Отныне вы будете под моей защитой.
Эдита все еще прижималась к настоятельнице, чувствуя, что охотно осталась бы с ней. Но она понимала, что это невозможно, и решилась наконец распрощаться.
— Прощай, мое дорогое дитя! — воскликнула леди Изабелла, нежно обнимая ее. — Я всегда буду поминать тебя в моих молитвах. Да защитят тебя все святые угодники!
Эдита, слишком взволнованная, чтобы выражать свои чувства словами, поспешно вышла из комнаты.
— Будь спокойна, Изабелла, — сказала принцесса, в свою очередь, сильно взволнованная всей этой сценой. — Я буду для нее, как родная мать.
Эдита чувствовала себя еще более опечаленной тем, что не могла проститься с матерью: в тот день г-жа Тайлер почему-то не могла прийти в монастырь, а времени оставалось слишком мало, чтобы послать за ней. Но сестра Евдоксия вызвалась передать ей поклон и горячий прощальный привет от дочери.