Уот Тайлер
Шрифт:
И вот в одной из тех пылких, полных заразительного задора речей, которые в прежнее время всегда имели такой огромный успех, монах попытался оправдать восстание, доказывая, что с народом обращались, как с рабами, и довели его до того, что он решился сбросить с себя иго. Но главное его нападение было направлено против архиепископа кентерберийского. Он провозглашал, что ни король, ни королевство не должны подчиняться никакому епископскому престолу и что ни епископ, ни какой-либо другой церковник не должны занимать никаких важных государственных постов.
— Как канцлер Англии, — воскликнул Джон Бол, — Симон Сэдбери изменил своему государю и нарушил права народа, а посему он заслуживает смерти!
— Он умрет смертью изменника! — воскликнул громким голосом Уот Тайлер.
— Только бы попался он в наши руки!
— Мы обезглавим его и поставим тебя епископом на его место! — воскликнуло несколько голосов, обращенных к Джону Болу.
— Если бы в вашей власти было сделать меня римским папой, то и тогда я отказался бы! — ответил монах. — Подобно моему учителю, Джону Виклифу, я всегда проповедовал упразднение церковного чиноначалия; и мои поступки не будут идти вразрез со словами.
Собрание отвечало ему громкими кликами одобрения, среди которых выделилось несколько голосов, кричавших:
— Веди нас на разграбление собора!
— Остановитесь! — крикнул Уот Тайлер громовым голосом. — Я запрещаю вам входить в собор для подобной цели.
Это вызвало некоторый ропот, который, однако, вдруг прекратился, когда Уот прибавил:
— Если вам понадобился грабеж, вы получите его. Архиепископ грабил народ и тем заслужил, чтобы его дворец был разграблен. Идите туда!
— Во дворец! Во дворец! — закричали сотни голосов.
Тут Конрад Бассет, сын пивовара, воскликнул:
— Сэр Джон Голланд и кучка молодых вельмож и рыцарей из свиты принцессы Уэльской укрылись во дворце. Что нам сделать с ними?
— Убейте их! — воскликнул Уот. — Это — гнездо ехидн, которое нужно раздавить!
Приготовившись исполнить это жестокое поручение, толпа устремилась назад, через Мерсери Лен, и направилась ко дворцу.
Глава XXXIV
ОСАДА АРХИЕПИСКОПСКОГО ДВОРЦА
Громкий стук и удары в ворота архиепископского дворца предупредили тех, которые находились на дворе, что мятежники пытаются ворваться туда. Вот почему Сивард, только что вернувшийся из собора с полудюжиной челядинцев, вооруженных арбалетами и пиками, поднялся на башню, возвышавшуюся над стеной, и оттуда крикнул осаждавшим, чтобы они уходили прочь.
Так как мятежники не обратили внимания на его слова, то арбалетчики направили в них залп стрел, трое или четверо из осаждавших упали, раненые.
Это вызвало минутное замешательство, но вслед затем нападение возобновилось. Огромные камни полетели в ворота, но последние были сделаны из крепкого дуба и устояли против напора. Арбалетчики снова попытались отогнать осаждавших, но сами сделались мишенью для нескольких стрелков, находившихся в толпе, и должны были искать более защищенное место. Один только Сивард остался на вершине башни. Когда залп стрел пролетел мимо него, он спокойно прицелился из своего арбалета и сразил человека, который уже приставлял лестницу к стене.
В это время оба главаря появились среди осаждавших. Джон Бол, ехавший на осле за ними, пробрался сквозь толпу к воротам и поднял руку вверх, требуя кратковременного перерыва военных действий. Затем он обратился к храброму старому сенешалю с такой речью:
— Я хорошо знаю тебя, Сивард, и не хотел бы, чтобы ты пострадал. Для тебя должно быть ясно, что тебе не выдержать осаду против такого множества храбрецов, а потому отвори ворота и впусти нас. Я же ручаюсь, что твоя жизнь и жизнь всей челяди будут пощажены.
— И это все? — насмешливо спросил Сивард.
— Мы требуем еще, — воскликнул Уот Тайлер, выехавший теперь вперед, — чтобы сэр Джон Голланд и та шайка молодых бездельников, которая нашла здесь пристанище, были выданы нам для совершения над ними правосудия!
— Не тебе и не твоим приверженцам подобает судить их! — презрительно ответил Сивард. — Теперь выслушай меня! Я оставлен здесь охранять дом моего господина и никогда не предам его в рукн грабителей, как равно не выдам храбрых и знатных джентльменов на смерть от рук презренных храмников.
Крайняя смелость, с которой были сказаны эти слова, до того поразила слушателей, что они не могли тотчас ответить, и сенешаль продолжал с неослабной отвагой.
— Что же касается тебя, попа-отступника, — сказал он, обращаясь к Джону Болу, — то хотелось бы, чтобы его милость, архиепископ, приказал повесить тебя, ведь ты — причина всех этих злодейств. Впрочем, я и сам положу конец твоей власти, чтобы ты не мог распространять зло.
С этими словами он вдруг приподнял арбалет к плечу и направил в монаха стрелу, которая пробила ему капюшон, но не ранила его.
— Тебе не написано на роду убить меня, — со смехом сказал Джон Бол, вынимая стрелу с железным наконечником.
Тотчас же туча стрел пронеслась над башней, где находился сенешаль, но он успел уже удалиться.
Мятежники удвоили усилия, чтобы овладеть дворцом. Но так как ломиться в ворота казалось бесполезной тратой времени, то начали приставлять лестницы к высоким зубчатым стенам; по каждой из них стали взбираться по полудюжине человек. Но едва они достигали стрельниц, как получали отпор и скатывались вниз.