Упадок и разрушение
Шрифт:
– В Мюнхене я видел кое-какие работы Отто Силена, - рассказывал Поттс.
– Любопытное явление. Он был сперва в Москве, потом - в "Баухаузе" [21] в Дессау. Ему сейчас не больше двадцати пяти лет. Недавно в газете я видел фото Королевского Четверга. Необыкновенно интересно! Считают, что это первое поистине грандиозное сооружение со времен Французской революции. Силен - это вам не Корбюзье!
– Пора понять, - заметил Поль, - что Корбюзье - чистой воды утилитарист манчестерской школы. Девятнадцатый век! Потому, кстати сказать, с ним так и носятся...
21
"Баухауз" -
Потом Поль поведал Поттсу о гибели Граймса и о Сомнениях мистера Прендергаста, а Поттс, в свою очередь, рассказал Полю о том, что получил чрезвычайно увлекательную работу под эгидой Лиги наций, а посему решил не сдавать выпускных экзаменов, а также о том, какую обскурантистскую позицию занял по этому вопросу отец Поттса.
На один вечер Поль превратился в живого человека, но проснувшись на следующее утро, он потерял свою телесную оболочку где-то между Слоун-сквер и Онслоу-сквер. Он встретил Бест-Четвинда, и утренним поездом они поехали в Королевский Четверг: там необыкновенные приключения Поля начались заново. По мнению автора, второе исчезновение Поля необходимо, потому что, как, вероятно, уже догадался читатель, из Поля Пеннифезера никогда не выйдет настоящего героя, а значит, единственная причина, по которой он может вызвать интерес, - это череда удивительных событий, свидетелем которых явилась его тень.
Глава 3
PERVIGILIUM VENERIS [22]
– Охота мне посмотреть на наш новый дом!
– сказал Бест-Четвинд по дороге со станции.
– Мама писала, что мы просто ахнем.
Ограда и сторожка у ворот были оставлены без изменений; супруга сторожа - в белом фартуке, как Ноева жена, - встретила их реверансом у поворота на главную аллею. Мягкое апрельское солнце пробивалось сквозь распускающиеся кроны каштанов, а за ними светились зеленые пятна газона и мерцал пруд. "Вот она, наша английская весна...
– думал Поль.
– Весна и дремлющая прелесть древней английской земли..." Воистину, думал он, старые каштаны, освещенные утренним солнцем, символизируют нечто вечное и светлое в этом спятившем мире. Будут ли они все так же стоять, когда пройдут смятение и хаос? Да, нет сомнения: пока он катил в лимузине Марго Бест-Четвинд, дух Уильяма Морриса [23] нашептывал ему что-то о поре сева и сбора плодов, о величественной череде времен года, о гармонии богатства и бедности, о достоинстве, чести и традициях. Но вот машина сделала поворот, и цепочка его мыслей распалась: Поль наконец увидел дом.
22
Стража Венеры (лат.).
23
Уильям Моррис (1834-1896) - английский писатель и художник. В своих произведениях возрождал идеалы средневековой жизни.
– Вот это да!
– присвистнул Бест-Четвинд.
– На этот раз маме есть чем похвалиться.
Авто остановилось. Поль и Бест-Четвинд вылезли, размяли затекшие ноги - и вот по коридорам с бутылочно-зелеными стеклянными полами их ведут в столовую, где за эбонитовым столом сидит и завтракает миссис Бест-Четвинд.
– Милые вы мои!
– воскликнула она и протянула им руки.
– Как я рада! Наконец-то я пойду спать!
Она была в сто раз красивее жарких видений, бередивших душу Поля. Потрясенный, он смотрел на нее во все глаза.
– Как дела, мой мальчик?
– между тем спрашивала она.
– Знаешь, ты стал похож на хорошенького жеребенка. Как по-твоему,
До этого Поль не замечал в комнате никого, кроме миссис Бест-Четвинд. Теперь он увидел, что рядом с ней сидит русоволосый молодой человек в очках с толстыми стеклами, за которыми, как рыбки в аквариуме, поворачиваются из стороны в сторону глаза. Глаза эти медленно выплыли из дремоты, радужно сверкнули на солнце и уставились на юного Бест-Четвинда.
– Голова велика, - сказал профессор Силен.
– Руки коротки. Но кожа - довольно красивая.
– Может, сделать мистеру Пеннифезеру коктейль?
– предложил Бест-Четвинд.
– Сделай, Питер, сделай, лапочка... Он очень мило сбивает коктейли... Ох, ну и неделя! Сперва переезд, потом соседи, с которыми пришлось таскаться по всему дому. Репортеры... Проект Отто хемпширцам не понравился - верно, Отто? Что тебе сказала леди Вагонсборо?
– Это дама, похожая на Бонапарта?
– Да, дорогой.
– Она сказала, что мне особенно удалась канализация, но трубы, к сожалению, спрятаны под землей. На это я спросил ее, не угодно ли ей воспользоваться моей канализацией, потому что иначе я воспользуюсь ею сам, и ушел. Но если говорить серьезно, она права. Канализация - единственное, чем хорош этот дом. Вот закончат мозаику, и я уеду.
– Ну как?
– спросил Питер Бест-Четвинд, отставив в сторону миксер.
– Должно быть очень вкусно. Это любимый коктейль Чоки.
– Я ненавижу и презираю каждую половицу этого дома, - с достоинством продолжал профессор Силен.
– Из всего, что я создал, он вызывает во мне самое непреодолимое отвращение.
Тяжко вздохнув, он встал из-за стола и удалился, унося с собой вилку.
– Отто - гений, - пояснила миссис Бест-Четвинд.
– Будь с ним поласковей, Питер. Завтра сюда заявится целая орда. К тому же, милый мой, этот Контроверс опять навязался на субботу и воскресенье. Хочешь, чтобы он стал твоим папой, дорогой?
– Еще чего!
– ответил Питер.
– Если тебе приспичило выходить замуж, найди себе кого-нибудь помоложе да потише.
– Питер, ты ангел. Так я и поступлю. А теперь пойду спать. Я так хотела повидать вас обоих! Покажи мистеру Пеннифезеру его комнату, Питер.
Алюминиевая дверца лифта захлопнулась, и Поль спустился с небес на землю.
– Довольно странная просьба: я здесь сам первый день, - пожал плечами Питер.
– Ладно, давайте-ка перекусим.
В следующий раз Поль увидел миссис Бест-Четвинд через трое суток.
– Правда она самая замечательная женщина в мире?
– сказал Поль.
– Замечательная? В каком смысле?
Поль и профессор Силен вышли после обеда на террасу. Незаконченная мозаика была прикрыта досками и брезентом. В лунном свете сияли высокие колонны темного стекла. Под сверкающей алюминиевой балюстрадой простирался парк - безграничный и молчаливый.
– Она красива и свободна. Как бы существо другой породы, верно?
– Нет, - не спеша ответил профессор.
– Не верно. Сравните ее с другими женщинами ее возраста, и вы увидите, что детали, которые отличают ее от других, неизмеримо менее значительны, чем общее сходство. Два миллиметра тут, три миллиметра там - такие колебания неизбежны при принятом у людей механизме воспроизводства. А вот во всем, что касается основных функций -пищеварения, например, - она вполне отвечает норме.
– Ну, это можно сказать о ком угодно!
– Да, можно. Но как раз отклонения Марго от нормы особенно отвратительны! Они мало что значат, но действуют на нервы, как визг пилы. Не будь их, я бы на ней женился.
– А она бы за вас пошла?
– Разумеется. Ведь, как я уже говорил, все ее основные функции близки к норме. Кроме того, она дважды просилась за меня замуж. В первый раз я ответил, что подумаю, во второй - отказался. И правильно поступил. Она бы меня связывала. К тому же она стареет и лет через десять начнет барахлить.