Упадок и разрушение
Шрифт:
Это было вполне уместное замечание, но Марго только фыркнула, отшвырнула папироску и сказала:
– Пойду переоденусь. Ты что-то сегодня не в духе... Поль снова и снова возвращался к этому разговору, нежась в глубокой малахитовой ванне, а пока одевался и завязывал галстук - дрожал, как проволочная обезьянка, вроде тех, что продают с лотков уличные торговки.
За обедом Марго болтала о всякой всячине - о том, как она хотела сделать новую оправу для драгоценностей, а ювелир все испортил, о том, что в лондонском особняке во избежание пожара пришлось ремонтировать электропроводку, о том, что управляющий виллой в Каннах
– Но Бобби не прав, - добавила Марго.
– Ведь чем меньше я дорожу домом, тем меньше за него плачу, правильно? Ну да ладно, подкину ему немножко, а то он возьмет да и женится, а Питеру было бы очень неплохо получить от Бобби титул.
Потом, когда они остались наедине, она сказала:
– Бог знает что люди болтают о богатстве. Вообще-то, богатство - не сахар, и приходится все время работать, но я бы не хотела быть бедной или даже просто... состоятельной, и богатство мое ни на что не променяю. Ты бы хотел разбогатеть?
– Смотря каким путем, - ответил Поль.
– Какая разница!
– Нет, я не про то. Но, понимаешь, по-моему, есть только одна вещь на свете, от которой я бы сделался по-настоящему счастливым, и если бы это, ну... случилось, я бы, конечно, разбогател, но дело было бы все равно не в богатстве, а - как это тебе объяснить - если бы я даже был очень богат, но у меня не было бы того, что могло бы сделать меня по-настоящему счастливым, я был бы ужасно несчастен. Вот в чем фокус.
Золотце мое, это довольно туманно, - заметила Марго.
– Но мне кажется, ты имеешь в виду что-то страшно приятное.
Он посмотрел на нее, и она не отвела глаз.
– Ну что, я права?
– спросила она.
– Марго, милая, любимая моя, пожалуйста, будь моей женой!
– Поль обнял ее и упал на колени перед ее креслом.
Я сегодня целый день хочу с тобой об этом поговорить...
Неужели и у нее дрогнул голос?
– Это значит "да", Марго? Ты вправду могла бы согласиться?
– Не понимаю, а почему бы нет! Надо только спроситься у Питера и еще кое-что обдумать, - ответила она, а потом, неожиданно: - Поль, мальчик, родной, иди сюда.
Они отыскали Питера в столовой. Он стоял у буфета и ел персик.
– Привет, ребята!
– помахал он рукой.
– Питер, нам нужно кое-что тебе сказать, - обратилась к нему Марго.
– Поль хочет на мне жениться.
– Браво!
– ответил Питер.
– Лично я очень рад. Это вы этим занимались в библиотеке?
– Так ты не против?
– спросил Поль.
– Я? Да я уже целую неделю об этом хлопочу. Затем я тебя сюда и привез. По-моему, грандиозная идея, - добавил он и приступил к новому персику.
– Ты - первый, к кому он так отнесся, Поль. Это добрый знак.
– Ах, Марго, давай поженимся сейчас же.
– Дорогой, я ведь еще не сказала "да". Я отвечу утром.
– Нет, дай ответ сейчас, Марго. Я тебе хоть капельку нравлюсь?
– Я отвечу утром. Надо еще кое-что обдумать. Пошли пока в библиотеку.
В эту ночь Поль не мог заснуть. Он захлопнул книгу, потушил лампу, но так и остался лежать с открытыми глазами - и думал, думал обо всем на свете. Как и в первую ночь, он чувствовал, что путаный, бессонный дух этого дома висит над его изголовьем. И он, и Марго, и Питер, и сэр Хамфри Контроверс были всего-навсего незначительными эпизодами в жизни дома, новорожденного чудовища, извергнутого из чрева давно забытой, но все еще молодящейся культуры. Полчаса лежал он, глядя в темноту, пока мысли его не начали неспешно отделяться от него самого, и он понял, что засыпает. Очнулся он от негромкого поскрипывания двери.
Он ничего не видел и слышал только шорох шелка - кто-то вошел в комнату. Потом дверь затворилась.
– По-о-оль, ты спишь?
– Марго!
– Тише, милый, тише! Не включай света... Где же ты? Шелк зашуршал и соскользнул на пол.
– Надо все проверить, прежде чем решаться, правда, милый? Может, ты просто придумал, что любишь меня? И знаешь, Поль, ты мне так страшно нравишься, что было бы ужасно обидно ошибиться. Понимаешь?
Но, к счастью, ошибки не произошло, и на следующий день состоялась помолвка.
Глава 4
ВОСКРЕСЕНИЕ ИЗ МЕРТВЫХ
Через несколько дней Поль, проходя через холл, повстречал низкорослого субъекта с длинной рыжей бородой, который ковылял за лакеем прямо в кабинет Марго.
– О господи!
– ахнул Поль.
– Ни слова, старина! Ни слова!
– прошипел бородач и захромал дальше.
Спустя несколько минут к Полю подошел Питер.
– Слушай-ка, Поль, - сказал он.
– Угадай, с кем сейчас разговаривает мама?
– Я только что его видел, - ответил Поль.
– Тут что-то кроется.
– Я никогда не верил, что он умер, - заметил Питер.
– И Клаттербака этим утешал.
– Подействовало?
– Не очень, - вздохнул Питер.
– Я доказывал, что, если б он и впрямь утопился, он бы отстегнул деревянную ногу и оставил ее на берегу, но Клаттербак на это ответил, что покойный очень серьезно относился к своей ноге. Чего ему надо от мамы?
Они подстерегли его на улице, и Граймс им все объяснил.
– Извиняюсь за бороду, - пробормотал он, - но так надо.
– Снова в луже?
– спросил Поль.
– Не совсем в луже, но дела идут не блестяще. Мною заинтересовалась полиция. С самоубийством вышел конфуз. Я, впрочем, так и думал. Поднялся шум, почему, мол, никого не прибило к берегу, и куда девалась моя культяшка... А потом подвернулась моя первая женушка, и они призадумались. Отсюда - рыжая растительность. Ловко вы меня засекли!
Они вернулись в дом, и Питер сделал Граймсу восхитительный коктейль, состоявший в основном из абсента и водки.
– Вечная история...
– жаловался между тем Граймс.
– Старина Граймс опять на мели. А тебя, приятель, кажется, можно поздравить? Везет же людям...
– Он прошелся взглядом знатока по стеклянному полу, мягкой пружинистой мебели, фаянсовому потолку и стенам, обитым кожей.
– Обстановочка на любителя, - заключил он, - но ты, надеюсь, будешь чувствовать себя как дома. Забавно, забавно, не думал здесь с вами повстречаться.