Упал. Очнулся. Папа!
Шрифт:
Пора этот цирк заканчивать. Было непривычно обратиться к шефу на «ты», но выбора у меня особо-то и нет. Из нас двоих сейчас не я должна вести себя странно.
— Послушай, Андрей, — терпеливо обратилась к мужчине. — Я понимаю, что кажусь тебе незнакомой и несимпатичной. Но это пока! Ты просто оденься и пойдем, д-дома поговорим, хорошо?
Нет, не хорошо. Голубые глаза сверкнули таким льдом, что я едва не проглотила свои слова назад. И снова холодный взгляд смерил меня с ног до головы.
Ну, не нравлюсь я ему, хоть тресни! Что при памяти, что без. Кажется, ничего у нас с Лешенко не
Но оценка в льдистых глазах задела. Да еще как.
Что ж это я, неужели хуже всех? Пусть не писаная красавица, но парни всегда замечали. Я тут из-за него переживаю, сон потеряла, жизнь себе усложняю, а ему хоть бы хны! Не в его вкусе рыжие, видите ли. Как будто я выбирала, какой мне родиться!
Была бы швабра в руках, честное слово, я бы ему ею не по ногам, а по мордасам шлёпнула!
— Никуда я с вами не пойду! Повторяю еще раз: я не знаю вас, девушка! Первый раз вижу! Какая вы мне жена? Самозванка! Здесь таких, как я — в каждой палате по штуке! Идите и найдите себе другого мужа, а меня оставьте в покое! Я не ощущаю родственной близости с вами, ясно?
И так уверенно это Воронов заявил, надменно поджав губы и важно сложив на груди руки, что подкравшаяся сзади Тамарка, не утерпев, пихнула меня кулаком в ягодицу: мол, не стой пнём, Дашка! Он, конечно, гад, но срочно делай что-нибудь, иначе вся операция «жена» к чертям провалится!
Ну, я и сделала. Не сдержавшись, хлопнула строптивого «мужа» ладонью по затылку, чтобы не позорил на людях и не выделывался. И сразу так приятно на душе стало, аж щеки порозовели!
— Еще как пойдешь! Я тебе покажу первый раз! А ну собирайся домой, паразит! Быстро, кому сказала! — грозно цыкнула. — Фиг ты у меня сбежишь от семьи и от ответственности! Две минуты жду и ухожу, понял? Будешь тут хоть до посинения медсестрам уколы ставить!
Ну вот, другое дело. Стёпке помогало и этого отрезвило. Как только про ответственность и семью услышал, так спесь свою и растерял. Засобирался неуверенно. Кто ж про такое-то врать станет?
Врач Морозова покашляла тактично и удалилась. За ней и старушка со шваброй выскользнула. Одна Томка осталась стоять, от любопытства подергивая носом — потому что Воронов вдруг встал и стянул с себя верхнюю часть пижамы.
— Вот здесь в сумке вещи — джинсы, джемпер и куртка. Остальное сам возьмешь, что на тебе было, если захочешь. Жду на улице. Сейчас не поедешь — больше в дом не приму, так и знай!
Сказала, как отрезала. Схватила Тамарку за руку и вытащила за собой из палаты. А нечего на чужих мужиков пялиться!
Глава 19
Когда из отделения на улицу вышли и глотнули морозного воздуха, Тамарка, не удержавшись, рассмеялась:
— Ну, Дашка, ты даешь! Жду две минуты… если не придешь, в дом не пущу! Мегера! Надо будет и мне подобное с Костиком провернуть, как только вздумает нервы мотать! А то он последнее время только и делает, что пользуется моим положением и добротой!
Я так переживала,
— Ох, Томка, тебе всё шуточки, а я чуть со страха не умерла! И откуда только эта старушка в палате взялась? Без нее бы я ни за что не справилась! Ты видела, какой Воронов? Ему же никто не указ!
— Да уж, твоему шефу палец в рот не клади — под корень откусит. Один взгляд чего стоит! Но красавчик, этого не отнять. Ты заметила его реакцию, когда он меня с животом увидел? Бедняга, чуть инфаркт не получил! Решил, наверное, что ему отсюда прямиком в роддом ехать придется!
Тамарка, подходя к машине и топчущейся возле нее Синичкиной, продолжала хихикать.
Я, посмотрев на подругу, тоже усмехнулась — правда, не так весело.
— Заметила. Но я бы сейчас не отказалась, чтобы он хоть куда-нибудь уехал. Палата — это ерунда. Мне теперь с ним жить, и я даже не представляю, как с этим справлюсь. Не могу же я каждый раз к рукоприкладству прибегать! Второй раз подобный номер с ним не пройдет, я своего шефа знаю. И опомниться не успею, как окажусь где-нибудь под столом. Он ведь не только вредный, но и сильный! Уж поверь, я в этом убедилась.
— Ну, не знаю, — загадочно протянула Мелешко, похрустывая подошвами сапог по утоптанной снегом дорожке, — если ситуация окажется пикантная… то почему бы там и не оказаться? Тебе, Петушок, точно не будет лишним мужское внимание!
— Перестань, Томка! Мне и прошлого раза хватило! Он меня терпеть не может, а ты говоришь. Я же не глупая, поняла, что за слухи до него дошли обо мне и Матвее Ивановиче. Видела, как носом крутил? Вот вспомнит всё, и уволит к чертовой бабушке! Нет, — грустно вздохнула, останавливаясь возле белой «Лады», — все-таки Лешенко сумасшедший! Да и я хороша, зачем только дала себя уговорить? Я, конечно, виновата, но это же настоящее сумасшествие — таким способом спасать человека!
— До того времени, как Воронов всё вспомнит, Дашуль, ему еще дожить нужно! И лучше уж в качестве твоего фиктивного мужа, чем вообще никак! Успокойся и положись на судьбу — ей точно виднее! А лучше вообще включи стерву, воспользуйся ситуацией и хорошенько ему отомсти!
— За что?
— А за всё! — нашлась Тамарка. — И за Петухову, и за переработанные часы, и за несправедливо урезанную зарплату! За то, что не в его вкусе, ну и… сама еще придумай за что! Ох, будь моя воля, — размечталась подруга, — я бы ему устроила «райскую» супружескую жизнь! Отомстила бы за всех рыжих девушек!
Лиза уже успела обойти машину и подошла к нам. Расслышав угрозы, Синичкина спросила, поправляя на плечах красивый мех шубки:
— Интересно как, Томочка?
— А хоть бы волосы распустила — вон они какие у нашей Дашки густые и длинные, и ходила бы по квартире туда-сюда, чтобы они этому снобу в нос лезли! Или унитаз мыть заставила — мужики этого не любят, а тут можно соврать, что это его любимое занятие! О, а лучше полы в ванной комнате, когда я — рыжая и великолепная — принимаю душ!.. А что такого, Даш? — Томка только фыркнула на мой косой взгляд и, подняв руку, щелкнула меня пальцем по носу. — С такой фигурой, как у тебя, это точно добавило бы Гоблину мучений! А пока за все отдуваешься лишь ты!