Употребитель
Шрифт:
Без Джонатана мне было одиноко. Это время было словно бы прелюдией к тому, какой станет моя жизнь, как только Джонатан женится и обзаведется семейством, а я выйду замуж за другого. Нам предстояло разлететься по разным орбитам, нашим путям не суждено было пересечься. Но в ту пору этот день еще не настал, и София Якобс не была законной супругой Джонатана. Она была захватчицей, заявившей права на его сердце.
Сразу после первых заморозков Джонатан пришел повидаться со мной. Как он изменился! Он словно постарел на несколько лет. А может быть, просто исчезла его обычная веселость?
— Позвольте помочь вам, — сказал Джонатан, спрыгнув с коня.
Мои сестры были одеты, как и я, в старенькие залатанные платья, а волосы мы убрали под платки. Сестры посмотрели на Джонатана и рассмеялись.
— Не говори глупостей, — сказала я, смерив Джонатана взглядом с ног до головы. Он был в красивом шерстяном сюртуке и лосинах из оленьей кожи. Сбор сена был тяжелым, потогонным трудом. К тому же я все еще страдала от его измены и мысленно твердила себе: «Мне от него ничего не нужно». — Просто скажи, какое у тебя дело.
— Боюсь, мои слова предназначены только для твоих ушей. Могли бы мы, по крайней мере, немного прогуляться вдвоем? — спросил Джонатан и слегка поклонился моим сестрам, дав им понять, что извиняется перед ними.
Я бросила вилы на землю, сняла перчатки и пошла в сторону леса.
Джонатан догнал меня и пошел рядом, держа коня в поводу.
— Что ж, давненько мы не виделись, верно? — начал он не слишком уверенно.
— У меня нет времени на любезности, — буркнула я. — Дел по горло.
Джонатан оставил экивоки:
— Ах, Ланни. Мне никогда не удавалось тебя обмануть. Я скучал по тебе, но сегодня я пришел не из-за этого. Мне нужен твой совет; я не мастак решать свои проблемы, а ты всегда все видишь так ясно и четко…
— Хватит мне льстить, — сказала я, утирая пот со лба грязным рукавом. — Я тебе не царь Соломон. В городе найдутся люди поумнее меня, у кого ты мог бы попросить совета, а значит, ко мне ты пришел потому, что вляпался в такую беду, о которой больше никому рассказать не можешь. Ну, выкладывай. Что ты натворил на этот раз?
— Ты права. Мне не к кому больше обратиться, кроме тебя. — Красавец Джонатан смущенно отвел взгляд в сторону. — Речь о Софии. Наверное, ты сама догадалась, и я не сомневаюсь: меньше всего тебе хочется слышать ее имя…
— Ты даже не представляешь, как мне этого не хочется, — пробормотала я, приподняв складки юбки с двух сторон и заправив за пояс, чтобы подол не задевал землю.
— Несколько месяцев мы с ней были счастливы, Ланни. Я бы ни за что не подумал, что так будет. Мы с ней такие разные, и все же… Мне сразу стало с ней хорошо. Она мыслит по-своему и не боится открыто говорить обо всем. — Джонатан говорил и говорил, не замечая, что я остановилась как вкопанная, раскрыв рот от изумления. А разве я не разговаривала с ним открыто? Ну, быть может, я не во всем была с ним откровенна, но разве мы не беседовали, как равные, как друзья? Я была просто потрясена тем, что он считал Софию какой-то необычной, уникальной. — Это тем более удивительно, — продолжал
— Тоби Остергард, — сказала я. Меня удивило то, что Джонатан не знал о дурной репутации Тоби, но на самом деле это говорило лишь о том, что он мало общался с другими горожанами. Про Остергарда знали все в городе. Все знали, что он плохой отец и неважный добытчик. На ферме у него дела не ладились, поэтому по выходным он рыл могилы, чтобы иметь хоть какой-то приработок. Впрочем, заработанные деньги Тоби обычно сразу пропивал. — Ее брат год назад убежал из дому, — сказала я Джонатану. — Он подрался с отцом, и Тоби ударил его по лицу лопатой, которой роет могилы.
Джонатану, похоже, стало не на шутку страшно за Софию.
— Да, — сказал он, — детство у нее было суровое, и это закалило Софию, и все же она не ожесточилась и не озлобилась даже после того, как неудачно вышла замуж. Она очень сожалеет о том, что согласилась на этот брак — тем более теперь, когда…
— Когда — что? — поторопила его я. От страха у меня сжалось горло.
— Она говорит мне, что беременна, — выпалил Джонатан, повернувшись ко мне. — Она клянется, что ребенок мой. Я не знаю, что делать.
Его глаза были полны ужаса. Я поняла: он очень смущен из-за того, что пришлось рассказать мне о случившемся. Я бы дала ему пощечину, если бы не было так очевидно, что он вовсе не хочет меня обидеть. И все же мне хотелось сказать ему прямо в лицо: он несколько месяцев якшался с этой женщиной, так чего же он ожидал? Ему еще повезло, что это не случилось раньше.
— Что ты собираешься делать? — спросила я.
— Желание Софии очень простое и ясное: она хочет, чтобы мы поженились и вместе растили наше дитя.
Горький смех сорвался с моих губ:
— Она, наверное, сошла с ума. Твоя семья ни за что этого не допустит.
Джонатан бросил на меня резкий, сердитый взгляд. Я пожалела о вспышке язвительности.
— Ладно, — произнесла я более или менее примирительно. — Скажи, что ты хочешь делать?
Джонатан покачал головой:
— Сказать правду, Ланни, я сам не знаю.
Но я ему не поверила. Тон его был растерянным. Он словно бы что-то скрывал от меня, не решался сказать. Он очень сильно изменился, стал не похож на того Джонатана, которого я знала, — на негодяя, который мечтал как можно дольше остаться незаарканенным.
Если бы он только знал, в какое смятение поверг меня! С одной стороны, Джонатан был так несчастен и беспомощен, что явно не был способен мыслить ясно, и мне стало жаль его. С другой стороны, моя гордость была задета до боли. С меня словно кожу сняли заживо. Я медленно пошла вокруг Джонатана, прижав к губам костяшки пальцев:
— Ладно, давай поразмыслим спокойно. Не сомневаюсь, ты не хуже меня знаешь, что от таких неприятностей можно избавиться. Она должна пойти к знахарке… — Я вдруг подумала о Магде: наверняка она должна была знать, что делать в таких случаях. Такое в ее работе случалось. — Я слышала, что помогает травяной отвар и еще что-то. Знахарки знают, что делать.