«Упреждающий удар» Сталина. 25 июня – глупость или агрессия?
Шрифт:
Вернемся, однако, от бурных перипетий удивительной судьбы барона Маннергейма к короткой истории «социалистической рабочей Финляндии». Для этого нам придется процитировать еще один фрагмент из «Мемуаров» маршала:
«Вечером 25 апреля 1918 г. члены мятежного правительства и диктатор Маннер приняли решение, не делающее им чести: они бежали и оставили свои войска на произвол судьбы. Это произошло в ночь на 26-е: высшие руководители мятежного движения взошли на борт трех кораблей и отправились (из Выборга. – М.С.) в сторону Петрограда. Для того чтобы бегство прошло без осложнений, диктатор в своем последнем приказе потребовал охранять береговую линию любой ценой».
В
Истины ради надо уточнить, что не все «высшие руководители» сбежали с тонущего корабля революции на отплывающий в Петроград пароход. Один из двух уполномоченных революционного правительства, подписавших 1 марта 1918 г. «договор об укреплении дружбы и братства», Э. Гюллинг оставался в Выборге до последней минуты, а затем, чудом избежав ареста, долгим кружным путем через Стокгольм приехал в Советскую Россию. Еще более запутанным оказался жизненный путь второго «подписанта», О. Токоя. Здесь мы опять возвращаемся к событиям, связанным с Брестским миром и его парадоксальными внешнеполитическими последствиями.
После того как немецкие войска пришли в Финляндию на помощь белому правительству Свинхувуда, а на южном берегу Финского залива заняли всю Эстонию и дошли до Нарвы, западные союзники (Англия, Франция и США) были всерьез обеспокоены возможностью появления германских войск на севере России, в частности в портах Мурманска и Архангельска, где находились огромные запасы военного снаряжения, которое Антанта ранее отправила своей союзнице, которая теперь стала союзницей Германии. 6 марта 1918 г. английские «интервенты» высадились – по согласованию с эсеровским Советом рабочих депутатов – в Мурманске. Этот факт (согласие Совета) явно портил стройную схему советской историографии. Выход нашли в том, что ответственность за приглашение англичан свалили на злейшего врага народа Троцкого, от которого – как всем известно – можно было ждать любой пакости. В любом случае с Троцким или без него численность войск интервентов составляла 130 (сто тридцать) морских пехотинцев. Лишь в середине июня в Мурманск приплыли подкрепления: 600 английских солдат и батальон сербской пехоты.
С новыми силами английский командующий генерал-майор Мейнард 27 июня 1918 г. решил организовать экспедицию на юг – правда, не для того, чтобы «потопить в крови власть рабочих и крестьян», а чтобы отбросить от линии Мурманской железной дороги «белофиннов», которых англичане не без основания считали союзниками Германии. Данные разведки оказались ошибочными, и никаких финских войск на участке Кандалакша – Кеми не оказалось. Вместо них англичане наткнулись на эшелон русских красногвардейцев, состояние которых показалось Мейнарду угрожающим для порядка и спокойствия в крае. От греха подальше красногвардейцев разоружили и тем же поездом отправили назад в Петроград (45).
Несмотря на столь удачное начало «интервенции», наличных сил союзников было совершенно недостаточно для того, чтобы контролировать огромную территорию Кольского полуострова и северной Карелии. С другой стороны, кайзеровская Германия была весьма обеспокоена появлением войск Антанты в незамерзающих портах севера Европы.
В ходе проходивших с 3 по 27 августа 1918 г. в Берлине переговоров было заключено дополнительное соглашение к Брестскому миру, в соответствии со ст. 5 которого Советская Россия обязалась «принять немедленно все меры для удаления боевых сил Антанты с Севера России» (67).
Еще 4 мая 1918 г., за несколько дней до окончательного краха, руководство «красных финнов» (Совет народных уполномоченных) отправило двух своих представителей в Мурманск для переговоров с командованием союзников.
28 мая было достигнуто соглашение о том, что финская Красная гвардия на севере Карелии начинает совместные боевые действия с союзниками, а те берут на себя обязанности по обучению, вооружению и снабжению финнов. Созданная таким образом воинская часть получила название «Финский легион». Численность «легиона» первоначально составляла полтысячи, а к весне 1919 г. увеличилась до 1200 человек – бывших бойцов финской Красной гвардии, которых теперь можно было уже называть «красно-белыми» финнами. Летом 1918 г. в «Финский легион» вступил и О. Токой с группой товарищей. После того как уговорить его порвать с Антантой и вернуться в Москву не удалось, ЦК финской компартии в конце сентября приговорил О. Токоя к смертной казни (решение, которое обычно не входит в компетенцию ЦК политической партии), причем приведение приговора в исполнение было объявлено «обязанностью каждого революционного рабочего» (45).
Но и «Финский легион» не был первым по счету финским вооруженным отрядом, принявшим участие в разгорающейся на безбрежных пространствах Карелии братоубийственной войне. Еще до начала всех революций порядка тысячи финских рабочих, в основном плотников и лесорубов, было занято на работах вдоль Мурманской железной дороги. В первых числах февраля 1918 г. численность финнов начала быстро расти за счет беженцев, которые устремились через русскую границу из занятых «белыми» северных областей Финляндии. 3 февраля на собрании финских рабочих в Кандалакше было принято решение создать вооруженный отряд, получивший позднее название «северная экспедиция». Возглавил отряд бывший унтер-офицер царской армии, талантливый (как показали дальнейшие события) организатор и командир И.Ахава, карел из поселка Ухта (ныне Калевала). Поезд с винтовками и патронами, выделенными советским правительством (!), прибыл в Кандалакшу 18 марта. Вооруженная этим оружием «северная экспедиция» разгромила одну из двух групп финских «белых» добровольцев, которые в марте 1918 года по согласованию со штабом Маннергейма вторглись на территорию Беломорской Карелии (один отряд, численностью в 1000 штыков, безуспешно пытался прорваться к Кандалакше, второй, численностью в 350 человек, наступал от Суомуссалми на Ухту).
Постепенно в междоусобицу втягивалось и местное карельское население. Еще в июле 1917 г. в Ухте состоялся некий самочинный «съезд», на котором был выработан проект государственного устройства автономной Карельской области, оформленный в виде ходатайства населения Карелии к будущему Учредительному собранию России. Эта идея умерла еще до того, как в январе 1918 г. большевики разогнали Учредительное собрание. Дальше – больше. 17–18 марта 1918 г. все в той же Ухте состоялся съезд представителей нескольких волостей, на котором было принято решение о выходе Беломорской Карелии из состава России. Съезд предложил некую сложную формулу политического присоединения к Финляндии, при котором в экономическом отношении Карелия должна была, однако, оставаться совершенно отдельным регионом, ее природные богатства должны находиться исключительно в собственности карельского народа, а ее граждане не должны принимать участия в гражданской войне в Финляндии.
Подобные «съезды», на которых создавались и распускались самозваные «республики», не были диковинкой для той обстановки правового вакуума, который создали на территории бывшей Российской империи большевистский переворот и разгон всенародно избранного Учредительного собрания. Реальную власть в 1918 году создавал не «съезд с резолюцией», а отряд вооруженных людей численностью в несколько сот человек. Несколько тысяч, да еще и с дюжиной пулеметов «максим», становились верховной властью. Такой властью в Беломорской Карелии к концу 1918 г. стал «Карельский полк».