Упрямая девчонка
Шрифт:
— Нет, я решилась не только из-за этой сплетни, — с тяжелым вздохом отвечала девушка, внезапно почувствовав ужасную усталость.
— А из-за чего еще?
— Ты наверняка и сама знаешь, — пробормотала девушка. Каждое слово давалось ей с огромным трудом. Она обмякла в своем кресле, сонно хлопая глазами, но старалась смотреть прямо на Фелисити. — Потому я и явилась к тебе. Мне достаточно было один раз взглянуть на него, чтобы понять, что жить с этим человеком я не смогу. Он невероятно… холодный. Он смотрел на меня как коршун на жертву. И под этим взглядом мне было… очень не по себе.
— При том, что вы едва успели познакомиться.
— Вряд ли при
— Но наверняка ты не знаешь!
— Тетя Фелисити, — звенящим от отчаяния голосом воскликнула Мелисанда, — он мне противен! Я его боюсь! Ну как ты не понимаешь? Я не могла за него выйти! Не могла! — Она заставила себя сесть прямо и посмотрела на Фелисити как можно тверже, однако в глубине ее глаз по-прежнему плескались ужас и боль. — Даже после всего, что случилось, я не жалею о своем поступке! Пусть я лишилась репутации, пусть моя жизнь кончена — я рада, что избавилась от необходимости стать его женой!
Фелисити задумалась. Она как-то разом постарела и осунулась. Мелисанда впервые видела ее в таком состоянии.
— Не важно, что было поставлено на кон, я не смогла бы пойти с ним к алтарю! — продолжала Мелисанда. — И я прекрасно понимала, что отец не станет меня слушать и никогда не согласится разорвать помолвку.
— И ты явилась сюда, потому что когда-то в молодости я сама сбежала из-под венца, — прошептала Фелисити, глядя в пол.
— Да, это так. Это внушило мне надежду, что ты сможешь меня понять. Тетя Фелисити, если бы ты знала этого человека, лорда Беллингема, ты почувствовала бы то же самое. В его сердце нет… доброты. — Мелисанда сокрушенно покачала головой, понимая, как неубедительно звучит этот довод. Но какое-то шестое чувство подсказало, что ей удалось достучаться до Фелисити, и она с надеждой заглянула тетке в лицо.
— В отличие от тебя, Мелисанда, меня прочили в жены безродному торгашу, — напомнила та, не опуская глаз. — Купцу, а не графу, наследнику герцогского титула. Кроме того, лорд Беллингем, — многозначительно добавила Фелисити, — чрезвычайно влиятельный человек.
Мелисанда чувствовала, как тяжесть у нее на душе растет с каждым услышанным словом. Она обречена, ей нет и не может быть спасения.
Когда Флинн заканчивал третью тарелку супа, из последних сил борясь со сном, одолевавшим его все настойчивее с каждой проглоченной ложкой, на кухне появился какой-то старик. Он назвался Брэйлем и пригласил его следовать за собой. Флинн неуклюже встал на ноги, отметив про себя, что впервые за три дня они согрелись по-настоящему, и поплелся за Брэйлем. Его долго вели по какому-то невообразимому лабиринту из узких коридоров, пока они не оказались в просторном, полном воздуха и света холле. По углам в кадках росли развесистые пальмы, а мраморный пол был так отполирован, что отражал в себе огромные зеркала и картины, украшавшие стены.
Следом за Брэйлем Флинн стал подниматься по широкой полукруглой лестнице, поглядывая на мрачные физиономии надутых вельмож, взиравших на него с портретов.
Они добрались до третьего этажа и зашагали по широкому коридору, застланному восточной ковровой дорожкой. На каждом шагу им попадались низкие полированные столики, заставленные всяческими безделушками и украшенные затейливой резьбой. Обстановка сильно напоминала Флинну антикварную лавку где-нибудь в Джорджтауне. Брэйль открыл дверь в конце коридора и с поклоном пригласил Флинна войти внутрь.
— Надеюсь, вы найдете все необходимое, сэр, — провозгласил старик. — Если вам что-то потребуется, колокольчик вот здесь. — Он пересек комнату и показал витой шнур, свисавший прямо с потолка. — И миссис Кастербрук взяла на себя смелость приказать мне поместить в гардеробе кое-какую одежду. — Дворецкий приблизился к грандиозному гардеробу во всю стену и распахнул резную дверцу. Флинн успел заметить аккуратно развешанные там мужские вещи.
Посередине комнаты высилась необъятных размеров кровать под балдахином, свисавшим до самого пола. Сооружение оказалось настолько высоким, что подниматься на него приходилось по приставной лесенке. В глубине комнаты у стены под окном расположились небольшой стол и два плюшевых кресла. В изголовье кровати с обеих сторон имелись ночные столики со свечами в канделябрах, книгами и хрустальными графинами с прохладительным питьем.
— Ночная сорочка разложена в ногах кровати, сэр. Вам нужно что-нибудь еще на данный момент? — осведомился Брэйль, задержавшись у двери.
Флинн молча покачал головой, чувствуя себя слишком утомленным от обилия впечатлений и избытка благодарности за все те удобства, которые его окружали. Жаль, что у него не было ни гроша — старик заслуживал по меньшей мере полсотни баксов за то, что приготовил ему.
— Нет, не думаю. Большое спасибо. — Гость приблизился к кровати и пощупал тюфяк, желая проверить, насколько он мягкий. Через несколько мгновений он обернулся и обнаружил, что старик все еще торчит у порога, не отводя от странного гостя вышколенно-бесстрастного взгляда.
— Очень хорошо, сэр. — Брэйль чопорно кивнул. — Звоните, если что-то потребуется.
— Непременно. — Флинн глянул на шнурок от звонка и снова обернулся к Брэйлю: — Спасибо.
Старик кивнул, отвесил чопорный полупоклон и попятился к двери. Флинн подумал, что этот старый овощ заткнет за пояс любого актера в классическом театре. Затем он повернулся и алчно уставился на возвышавшуюся перед ним кровать. Так и есть: в изножье лежала аккуратно расправленная мужская ночная сорочка, один вид которой вызвал у него улыбку. Не тратя времени даром, он избавился от опостылевшего вечернего костюма и остальных вещей, зашвырнув их в дальний угол в смутной надежде никогда больше не прикасаться к этим обноскам.
Флинн разделся догола и взял в руки ночную сорочку. Она пахла свежестью и мылом и показалась ему удивительно мягкой на ощупь. Он надел сорочку через голову. Теперь, когда ему удалось утолить голод и избавиться от грязной неудобной одежды, он почувствовал себя довольным жизнью. Найдись в этом доме горячий душ — и можно было считать, что угодил в рай на земле.
Одним прыжком Флинн оказался в постели и натянул до самого носа теплое тяжелое одеяло. Перина приняла его тело, как длань Господня, и глаза закрылись сами собой. Через секунду он уже спал.
Трудно было сказать, как скоро Флинн проснулся, но стоило ему открыть глаза, и он увидел на столике серебряный поднос с серебряным кофейником и чашкой. Он осторожно пощупал кофейник, тот был еще довольно теплым, но не горячим.
Путешественник медленно выбирался из кровати, то и дело потягиваясь и чувствуя каждой клеткой тела прилив новых сил, полученных благодаря крепкому спокойному сну — первому на протяжении последних дней. Только теперь он обратил внимание на веселый треск пламени в камине. Флинн спустился с кровати и пошел в обход, желая попасть к гардеробу, но чуть не налетел на медную ванну, наполненную теплой водой. Вот так чудеса! Флинн осторожно потрогал воду пальцами. Она показалась ему довольно горячей.