Упрямица

Марш Эллен Таннер

Капитан Ван дер Хорст открыл было рот, чтобы воз­мутиться, но тут же закрыл его. Взглянув на мрачного англичанина, он понял, что тот шутить не намерен. Гол­ландец утер пот со лба насквозь мокрым платком и, по­вернувшись к матросам, подозвал Сэмпсона.

Джон Сэмпсон, как теперь уже знал Шарль, был одним из тех, кому поручили заботу о невольницах, со­державшихся в трюме. Шарль уже допрашивал его, и туповатый матрос поклялся, что в трюме были лишь нубийки и индианки. Он уверял Шарля, что не видел сре­ди чернокожих девушек

никакой англичанки. Более того, если бы она попала к ним на корабль, то разве не попы­талась бы заявить о себе? И он не заметил ни одной беременной, правда, он не рассматривал их особенно, – но ведь за четыре месяца пути это как-нибудь да броси­лось бы в глаза?

Шарля охватил ужас, когда Сэмпсон в прошлый раз упомянул о самоубийстве одной из невольниц. Матрос описал, как выглядела бросившаяся в волны девушка, и у капитана немного отлегло от сердца. Это не Рэйвен, с облегчением вздохнул Шарль. И все же стоило подумать и о таком печальном исходе, и он бродил бессонными ночами по палубе клипера, гадая, не решилась ли она на самоубийство во мраке ночи, когда никто не мог увидеть ее? Но затем он решительно отверг подобную возмож­ность. Нет, Рэйвен не пошла бы на это, особенно бере­менная Рэйвен. И все же в нем поселился ужас и грыз его, терзал, доводя до сумасшествия.

Теперь, когда Сен-Жермен снова смотрел на лох­матого Сэмпсона, он был близок к тому, чтобы совер­шить убийство. Поскольку не сомневался: один из этих матросов соврал ему в прошлый раз. Стиснув зубы, Шарль поборол искушение схватить Сэмпсона за горло и трясти до тех пор, пока тот не сознается в том, что видел Рэйвен.

– Капитан!

– Да?

Почувствовав на плече чью-то руку, Шарль резко повернулся и увидел перед собой коротышку Джеффри Литтона, своего боцмана. Боцман невозмутимо смотрел на капитана умными серыми глазами. Шарль тотчас же пришел в себя.

– Вам не кажется, что не стоит путать этих бедняг, сэр? Сэмпсон ведь от страху двух слов связать не может.

Шарль улыбнулся.

– Думаю, что вы правы, мистер Литтон.

– Прошу прощения, капитан, – неожиданно заго­ворил Сэмпсон. – Я вот тут размышлял, после того как вы ушли прошлый раз… И вспомнил. Не о девушке, а кое-что странное…

– Что именно? – насторожился Шарль, но тут же постарался взять себя в руки, заметив испуг в глазах мо­ряка. – Продолжайте, мистер Сэмпсон. Возможно, это очень важно.

Джон Сэмпсон пожал плечами.

– Я много думал об этом случае, сэр, но, может быть, вам это и не пригодится. Но только все же очень странно… Это случилось как раз в ту ночь, когда мы бросили якорь в Новом Орлеане. Я получил увольнитель­ную на берег, а Джим Барлоу остался вахтенным на суд­не. Так вот, когда я утром возвратился на корабль, Джим сказал мне, что меня спрашивала какая-то леди. Он ска­зал, что она поднялась на борт и спросила меня. Вроде бы долго ждала, когда наконец прибудет «Корморант». И еще

сказала, что я знаю, о чем речь.

– Это всё? – спросил недоумевающий Шарль. Моряк растерянно заморгал.

– Да, капитан. Только вы не понимаете… Это мой первый рейс на «Корморанте», и я до этого ни разу не был в Новом Орлеане. И не знаю здесь ни одной собаки, не то что какую-то леди.

Шарль и Джеффри обменялись удивленными взгля­дами. Хотя никто из них еще не знал, как это может быть связано с Рэйвен, оба тотчас же почувствовали, что, воз­можно, напали на ее след.

– Мистер Квинтрелл, будьте любезны, скажите ка­питану, что мне необходимо повидать матроса Джима Барлоу.

Изумрудные глаза задумчиво посмотрели на Джона Сэмпсона.

– Не знаю, есть ли в этом важная для нас информа­ция, но все равно большое спасибо за то, что рассказали мне об этом, мистер Сэмпсон.

Матрос с облегчением улыбнулся, утер пот со лба и удалился.

Появление Джима Барлоу окончательно убедило Шарля Сен-Жермена в том, что команда «Корморанта» состояла сплошь из тех, кто не сумел заинтересовать даже непритязательных вербовщиков в Британский флот. Это были малообразованные увальни с тупыми взгляда­ми. Джим Барлоу был здоровенным малым с волосаты­ми руками и совершенно пустыми глазами на усатой физиономии.

Шарль вспомнил, что уже допрашивал Джима Бар­лоу, но очень недолго, ибо ему сразу стало ясно: этому матросу дай бог не забыть собственное имя, не то чтобы запомнить, была или нет в трюме корабля англичанка. Он кивнул головой в ответ на вежливое приветствие волоса­того гиганта.

– Джон Сэмпсон сообщил мне, что в ночь прибы­тия, когда вы стояли на вахте, его спрашивала какая-то женщина.

– Да, сэр.

– Вы не могли бы описать, как она выглядела? Простоватое лицо Джима Барлоу расплылось в улыбке:

– Как ангел с картинки, вот как она выглядела! Прав­да-правда, сэр! Я хорошо запомнил это. Боевая такая! Раз-два – и оказалась прямо передо мной! И, значит, спрашивает, на борту Джон или нет.

– А что на ней было надето?

Джим Барлоу задумался, почесывая в затылке своей грязной лапищей. Наконец проговорил:

– Точно не припомню, потому что было уже темно, сэр. Но помню, что одета она была бедновато, ну, в плоховатенькое такое платье, сэр.

– Вы случайно не помните цвета ее волос или глаз? – спросил Шарль, уже теряя терпение.

Джим Барлоу просиял:

– Еще как помню, сэр. Такие волосы! Черные как ночь! Я, помнится, еще подумал, что никогда не видел волос красивее! А глаза тоже были особенные, честное слово, сэр. Как у кошки. Вы меня понимаете, сэр?

– Глупо надеяться, что это была мисс Бэрренкорт, капитан, – вмешался Джеффри Литтон. – Вы же зна­ете, что здесь полно темноволосых креолок.

– Но ни одна из них не говорит по-английски без акцента! – резко возразил Шарль.