Упущенные Возможности
Шрифт:
Шагая к выходу из Кремля на Манежную, я нагнал товарища Ирку Розенгольц. Та мне обрадовалась. Несколько своеобразно впрочем:
— Привет,Боб! Бежишь к Воронцовой?
— Она в Ленинграде, на слете учителей.
— Ой, я и забыла. И ты теперь тоскуешь?
— Нет, надеюсь.
— На что?!
— Мало ли. Наводнение там… или балка ей на голову с потолка рухнет.
— Отдохни, Боб. Я Сашку хорошо знаю. Если на нее рухнет балка, то опасность угрожает лишь этой балке. А наводнение подождет, пока она уедет.
— Ну, помечтать то можно?
— Все
— Да так,- я пожал плечами — я считаю что она сумасшедшая, она считает меня придурком…
— Я сразу поняла, что вы просто созданы друг для друга!
— И не поспоришь. У тебя, Ир, пролетарское чутье…
Вообще то, даже мелкий кремлевский персонал, предпочитает уезжать с работы с попутной оказий, или дежурной машиной. И с чего Ирка поперлась на Манежную, непонятно. Но на выходе в сквер все разъяснилось. Там стоял, неуклюжий в новом синем костюме, Иркин бойфренд Михаил. Просиял всем лицом, увидев Розенгольц, снял кепку, и рукавом вытер пот со лба. Разглядев меня и вовсе заулыбался. С момента эпичной драки в «Кафе Поэтов» мы еще не виделись.
Прижав к себе на мгновение прильнувшую к нему Ирку, он протянул мне руку и сказал:
— Привет, Боб. Тоже с нами на балет идешь?
Ирка начала рассказывать, что ей девочки уступили билеты на «Жизель», и что билеты в Большой не достать, поэтому они сразу согласились. Но Мишаню интересовали более приземленные вещи:
— Вот есть в тебе это, буржуйское, Боб. Я, как не старайся, так как ты, выглядеть не смогу. Какой костюм не надень. Или может тоже шляпу носить?
Я замешкался с ответом. Ну не объяснять же ему, что в костюме нужно ходить постоянно, тогда это будет твоей естественной одеждой. И что я вряд ли буду выглядеть таким же крепким и резким как он апполоном, в полосатой тенниске и широченных мятых брюках.
— Да какая разница, шляпа или кепка — решил не углубляться я — у меня-то шляпа, для романтичности.
— Девицам нравится? — заинтересовался Мишка, покосившись на Иру.
— В какой то мере.- мы неторопясь шли Александровским садом — просто когда заливаешь девушкам всякие героические байки, всегда заканчиваешь одинаково- ' А потом я надел шляпу, и вышел под дождь…'. И все. Все верят.
Под такой незатейливый треп, мы прошли мимо гостиницы «Москва», дошли до «Метрополя», перешли Охотный Ряд, и вышли к фонтану у Большого. Розенгольц начала втирать, что нужно поспрашивать лишний билетик, но я отказался. У них-то места в ложе бенуара. А мне тесниться на четвертом ярусе было неохота. С другой стороны и возвращаться домой, когда там нет Сашки, тоже было как то уныло.
Тут я вспомнил, что сегодня не обедал, и решил исправиться. Попрощавшись с ребятами, пошел в сторону Дмитровки, но метров через сорок увидел под дорожным знаком «Такси» пролетку, и уселся в нее. Мужик- кучер повернулся ко мне, и вопросительно на меня уставился.
— Давайте ко в «Арагви» — скомандовал я. — Весь день не ел, нужно как то наверстывать — даже не пойму зачем я это добавил.
Пролетки в Москве сейчас- полноценный вид общественного транспорта. А в закоулках еще не снесенного
— Вам бы, сударь, если поужинать желаете, не в «Арагви» ехать. Там сейчас не протолкнутся. Вряд ли попасть удастся — вдруг заговорил кучер.
Иногда общаясь здесь с людьми на улицах, я невольно думал, что мы мало ценили всеобщее образование, что, как не крути, сделало народ в начале двадцать первого века способным ко вполне внятному диалогу. Здесь народ косноязычный. И изъясняется все больше междометьями, или парой слов.
Поэтому внятная и четко артикулированная речь какого-то кучера, заставила меня к нему присмотреться. За пятьдесят, прямая спина, густые усы, правильные черты лица, и, судя по всему, немаленький рост. Понятно.
— Знаете тогда, что? Отвезите меня туда, куда сами есть ходите. Если желаете, я вас приглашаю со мной отужинать.
Гнедая лошадь, как раз вышла на Дмитровку, и кучер потянув поводья, повернул налево, вместо право.
— Боитесь что тухлятиной накормлю? — мужик управлял лошадью, но по голосу было слышно, что он ухмыльнулся.
— Мне почему то кажется, что вы вовсе не чужды хорошей кухне. — ответил — и в этом я вижу шанс. Не возражаете, если я закурю?
Регулировщик остановил чахлый транспортный поток у «Метрополя», кучер залез под сидение, и протянул мне аналог автопепельниц из будущего, только из какого то дерева. Но тоже с откидывающейся крышкой. Похмыкал, и закурил.
Я думал, он меня отвезет на Никольскую. Там, наискосок от «Славянского Базара» как раз что-то типа биржи извозчиков, с недорогим рестораном. Трактир, в который он меня привез, на Старой Площади. Приблизительно там, где в будущем будет вторая легендарная московская чебуречная. Да и сейчас здесь совсем простое заведение, без всякого пафоса и понтов.
Усевшись за стол в углу, мы с кучером познакомились. Его зовут Павел Петрович Крицын, бывший капитан врангелевской армии. Вернулся в тридцатом.
Посовещавшись, решили выпить за знакомство. И я попросил его заказывать не стесняясь, исходя из того что я голоден.
Спустя совсем немного на столе появились:
Графинчик «Московской Особой». Пирог, с мясом, почками и грибами. Куриные сердечки с острым перцем и грецким орехом. Куриные пупки в меду. Суп из рубца с молоком, чесноком и петрушкой. И легкие в сухарной корочке со сливочным соусом.
Павел Петрович, пояснил, что недалеко от Таганской площади скотобойни, и здесь специализируются на потрохах. Что делает цены совсем смешными.
Даже с учетом того, что я проголодался, все было изумительно вкусно. Петрович, как попросил называть себя кучер, после второй рюмки, рассказывал про работу кучером.
— Я, Роман Олегович, всю жизнь лошадей любил. Мне, как вернулся, после проверки, предложили в Моссовет. По городскому хозяйству, инженером.
— Забоялся?
— Да чего там боятся?Я же в Германии, в эмиграции, как раз водопроводчиком рабатал. Разбираюсь, так то. Но, подумалось, ведь всю жизнь хотел с лошадьми. Ну и пошел.