Урал — земля золотая
Шрифт:
Насчитали тринадцать озер. Ветер крепчал. Тучи заволокли небо, и было трудно определить — день сейчас или уже наступила ночь. Под небольшим камнем нашли тетрадь, в которой баяновские ребята записывали наблюдения за погодой. Какие они смелые и сильные!
Решили спускаться. Провели перекличку, и оказалось — нет Эдика.
— Эдик! Ткаченко-ко-о! — кричали мы, но в ответ только горное эхо доносило далекий гул.
Вдруг розовый свет заходящего солнца залил всю долину между гор и камни Кумбы. Солнце, на минуту освобожденное из-за облаков, бросило последний раз за этот день взгляд
Погас последний луч солнца, и землю снова окутал мрак. Взволнованные чудесным зрелищем, обеспокоенные исчезновением товарища, мы молча спускались с Кумбы.
Собака Марта, оставленная в лагере, учуяла нас первой и подняла лай. Три тени замелькали у костра, и чей-то голос выкрикнул:
— Кто идет?
Точно сговорившись, мы промолчали. «Сторожа» переглянулись и решили отступать к палатке. Но Марта, узнав нас, с радостным визгом бросилась навстречу.
— Где Эдик? Не приходил? — первое, что спросили мы у ребят.
— Вон в палатке спит, — ответили дежурные. — Часа полтора храпит, страх на весь лес нагоняет.
— Почему он убежал от нас?
— Ягод говорит объелся, брусники.
За нарушение дисциплины мы постановили наказать Эдика: разбудили, дали ружье и оставили дозорным нашего сна.
Но спать долго под охраной храброго Эдика не пришлось. Через час он ворвался в палатку:
— Вставайте, медведь напал! — кричал он.
В лесу лаяла Марта. Мы посоветовались и, вооружившись ружьями и ножами, пошли посмотреть на «гостя».
Это был барсук. Он взобрался от Марты на сосну и с любопытством разглядывал ее. Барсука убили.
Утром, не дождавшись наших проводников, мы ушли от Кумбы.
Дальше путь лежал через тайгу к реке Сосьве. В поселке Тонга мы намечали купить лодки и сплыть по неизведанной реке до железнодорожной станции Сама. А там и до Серова было совсем недалеко.
В полдень в лесу встретили двух необычайных охотников: мальчика и девочку с ружьями. Одежда незнакомцев удивила нас: палило солнце, а мальчик был одет в теплый суконный совик, который надевался прямо через голову без разреза спереди и без пуговиц. К совику были пришиты шапка-капюшон и варежки. На ногах у обоих были большие сапоги из плохо выделанной кожи с задранными кверху носками. Мальчика трудно было отличить от его подруги: у обоих длинные волосы, длинные косы. Только мальчик был, хотя и низкоросл, но широкоплеч.
Начался разговор.
— Кто вы? — спросили мы.
— Манси охотники, — ответил мальчик.
— Сколько тебе лет?
— Десять. Куда вы идете?
— В Тонгу.
— Пойдем вместе, мы туда же идем.
Пошли. Дорогой Виктор спросил мальчика:
— У тебя родители есть? Как зовут тебя?
— Есть. Яков.
— Ты учишься?
— Учился зимой во втором классе.
— А на лыжах ходить наверно умеешь?
— Могу.
— А на оленях ездить?
— Умею, у меня пять оленей, — гордо ответил Яков:
— Вот это здорово, — позавидовал Шурик. — Такой маленький, а уже своих оленей имеет.
— У моего отца 300 голов.
Незаметно дошли до Тонги — маленького приискового поселка старателей и административного центра лесоучастка. Лодок в Тонге не оказалось, плыть по Сосьве не на чем. Это известие огорчило нас. Выручил старичок лесник.
— Чего грустить, — сказал он. — Экая беда — лодок нет. А руки у вас на что? Плоты сколотите да и плывите. Чай, не маленькие. А лесу у нас много, десять бревен не разорят.
Идея понравилась. Шутка ли — самим сделать плоты! Лесник выдал пилы, топоры и повел за два километра в лес, где были подходящие лесины. Застучали топоры, завизжали пилы, и первая сухая ель с шумом рухнула на землю. За ней повалилась другая, третья. Самые младшие из нашей группы приступили к разделке сваленных деревьев: обрубали сучья, распиливали стволы на пятиметровые бревна.
Скоро заготовка леса для наших судов закончилась. На лошади перевезли бревна к реке и принялись за сборку. Плоты решили скрепить по-разному: стальными тросами, черемуховыми вицами, скобами и железными поперечными планками со шпилями. Как оказалось в конце путешествия, плот, скрепленный ветвями черемухи, нисколько не уступил в крепости другим.
Простившись с гостеприимной Тонгой, отплыли. На каждом плоту был свой командный состав и матросы, орудовавшие шестами. Капитанами плотов были: Шурик Созин, Володя Шишкин, Юра Костоусов и Сережа Пищальников.
Первым отплывает плот Шурика Созина, за нам остальные.
На перекате плоты быстро набрали скорость. Вода небольшим слоем бежала по камням, но бревна задевали дно и садились на мель. Нужно было иногда прыгать в воду и сталкивать плот с мелкого места.
За вторым поворотом ожидал большой перекат. Вода текла узкой, глубокой и быстрой струей. Видно было хорошо, как вода, словно с горки, скатывалась вниз.
Рулевые наготове с шестами стоят на плотах и внимательно вглядываются вперед, ожидая подводного камня. На быстринках зевать нельзя, плот перевернет вместе с багажом и пассажирами. Перекат проехали без приключений.
Спокойное течение реки дало небольшой отдых. Шесты лежали на плоту, рулевые отдыхали, девочки запели песню, она далеко разносится по реке.
На плоты все мы сядем, Вот так. И себя мы привяжем, Вот так. Веселее, моряк, Веселее, моряк, Делай так. Делай так, И вот так.— Подводный камень!
— Перекат!
Тревожный сигнал переносился с плота на плот. Несколько раз садились на мель и сталкивали плоты. Не заметили, как белые кучевые облака сменились черной грозовой тучей. Сильный ветер возвестил о дожде. Первые большие капли зашлепали по воде.
Плоты пристали к берегу.
После оглушительного грома полил сильный дождь.
Укрыться от него под палаткой мы не смогли: в ней были завернуты продукты. Пришлось скрываться на берегу под соснами.