Уральский узел

Национализм…

Это с виду очень просто – а на самом деле, ох как сложно. Украинские националисты – не сдали экзамен вместе со своей нацией и сейчас Украина находится на краю бездонной пропасти. В девяносто первом году – Украина по ВВП была равна ФРГ, сейчас – это самая бедная страна Европы и самая бедная страна СНГ, Украина беднее Молдавии, беднее Таджикистана, беднее Румынии, беднее всех. Перед нами полноценная национальная катастрофа, в которой украинские националисты сыграли огромную роль. Получив в девяносто первом году без капли пролитой крови страну с территорией и населением равными Австро-Венгерской империи (Империи! Считавшей себя главной в Европе!), с развитой промышленностью, с огромными запасами плодородных почв, с мощной

армией, с дешёвой атомной и гидроэнергетикой, с огромными запасами угля – украинцы довели свою страну до уровня Африки.

При этом, когда украинцы орут «Коммуняку на гиляку!» или «Кто не скачет тот москаль!» – мне, как Станиславскому, хочется воскликнуть: «Верю!». Они и в самом деле нас ненавидят! Они и в самом деле верят, что мы устроили голодомор специально, чтобы сломить украинскую деревню и привести к покорности украинскую нацию. Верю! И это «Верю!» ставит перед нами новые, страшные вопросы.

Как вообще так получилось? Автор – живёт в многонациональном Поволжье, где кроме русских живут татары, башкиры, удмурты, марийцы, другие народы. Украинцы отличаются от русских намного меньше, чем скажем, татары или удмурты – потому что русский, скорее всего, поймёт украинца без переводчика, хоть и с пятое на десятое – но поймёт, а вот татарина или удмурта он не поймёт, язык совсем другой. Но при этом – у нас безо всякой навязанной с Запада толерантности – как-то поддерживается межнациональный мир. Мир, в котором люди разных народов существуют вместе, обогащая друг друга. Мир в котором русские не хотят сделать удмуртов русскими, а удмурты – русских удмуртами, никто не навязывает свой взгляд на прошлое и не ищет вины друг друга. Русские в Удмуртии ходят в национальный удмуртский театр – бывает занятно наблюдать, как во время просмотра комедий сначала идёт волна смеха удмуртов, а потом, когда удмурты отсмеялись – начинают смеяться русские, когда прослушают перевод. А вместо тортов – заказываются на день рождения мясные пироги или чак-чак – национальное татарское медовое лакомство, которое полюбили и едят не только татары. У автора один друг – татарин, другой – армянин, а в детстве я дружил с украинцем – при этом до пятнадцати лет я даже не знал о том, что он украинец. Да, есть татарские националисты, к сожалению. Но национализм – держится в рамках, националисты – в основном оказываются в меньшинстве. А не так давно я беседовал с разочаровавшимся татарским националистом – он поведал мне, что татарский язык в школе не нужен самим татарам, а встретившийся ему молодой татарин, принявший радикальный ислам, сказал ему в лицо: нет никакого «татарского пути», мы придём к власти, и тут будет халифат, а не Татарстан, а брат, сражающийся в Сирии – мне дороже тебя, бидаатчика. Но, возвращаясь к теме – как получилось так, что украинцы, люди родные нам по крови – настолько ненавидят нас, что готовы убивать. Убивают Донбасс, Луганск, мне страшно представить, что сделают с Крымом, если представится такая возможность. Почему с татарами мы, русские – как то находим общий язык, а с украинцами – нет?

Как нам самим, русским – сохранить себя как нацию, сохранить чувство локтя, умение сплачиваться и помогать друг другу – но при этом не стать такими как украинцы, готовые убивать Донбасс только потому что тот говорит по-русски и не принимает того пути, которым пошла Украина. Как нам сохранить Россию как дом народов, как уникальное явление в мировой истории, не менее уникальное, чем США?

И ещё более страшный вопрос – а возможно ли повторение Украины? Нет, не в Беларуси. Возможно ли повторение Украины в Сибири, на Урале, на юге России. Может ли так получиться что ещё какая-то часть русских – объявит себя южанами или уральчанами или сибиряками или дальневосточниками – и тоже возненавидит нас? Нет? А почему вы так в этом уверены?

Ещё одно. Вот, есть мы. Русские. Есть бедные, есть богатые. Есть консерваторы, есть либералы. Как и в любом современном обществе – у нас есть мириады социальных групп, у нас разные мнения по разным вопросам. Но нация ли мы? Чего в нас больше – сходства или различий. Ощущаем ли мы своё родство друг с другом? Не являемся ли мы всего лишь случайными попутчиками на этом огромном корабле под названием Россия? Наш ли это вообще корабль?

Кто мы есть? Что мы есть? На эти вопросы – надо искать и находить ответы уже сейчас. Украинцы, пока был мир – не искали. А теперь поздно.

Слишком поздно…

Не люблю селиться в одном и том же отеле.

В прошлый раз – это был Сент-Панкрас, отель пять звёзд перестроенный из бывшего вокзала Сент-Панкрас и он мне не понравился. Да, архитектурахороша, но обслуживание – совсем не на пять звёзд. А вот Мариотт, расположенный на Вестминстер Бридж – понравился гораздо больше: и обслуга намного обходительнее, и чай… здесь отличный «файв о клок ти», настоящее британское

чаепитие. Конечно, мне по статусу положены совсем другие развлечения – но я никак не научусь тратить на себя деньги.

Чтобы вы понимали – миллиард у меня уже есть…

Точнее – был; падение цен на нефть и цветные металлы изрядно меня разорило, но что-то около девятисот миллионов долларов у меня осталось. Конечно, не наличными – сейчас богатство оценивается совсем по-другому. В моей головной компании «Урал Майнинг» – акции выведены на биржу, причём не только в Москве, но и здесь, в Лондоне, в виде депозитарных расписок. Что означает, что банк покупает мои акции, кладёт их на депозит, а расписки, подтверждающие условное владение акциями – продаёт как и сами акции. В этом случае немного по-иному распределяются риски да и лондонские инвесторы – а их немало – получают возможность торговать акциями компаний, которые не выведены на Лондонскую биржу. А вывести компанию на Лондонскую биржу… это я доложу вам… один андеррайтинг [1] сколько стоит. У меня сохранилось тридцать процентов акций, семьдесят в свободном обороте – и вот по цене акций в свободном обороте – и определяется цена моего пакета акций. Хотя если я соберусь продавать тридцать процентов сейчас – такой цены как в рознице я за них не получу. Не те времена, те давно прошли. Есть банки, которые продают по цене ниже капитала…

Конечно, не все так плохо. Я не занимался перед кризисом поглощениями – и потому у меня очень низкая долговая нагрузка, я могу запросто позволить себе погасить кредиты за счёт текущего денежного потока – но не делаю этого, чтобы сохранять отношения с банками. А ещё – мне досталась по случаю очень интересная лицензия – и вот с ней то я и приехал в Лондон. В одиночку при нынешних ценах на промышленные металлы я её разработку не потяну, потому нужен консорциум. А его можно создать, только если под это будут деньги. Которых сейчас нет даже у китайцев.

Доигрались, в общем…

– Мистер Угрюмов…

Я киваю портье – такси. Тот берётся за телефон

Крайне не советую приезжая в Лондон брать машину напрокат. Это кажется недорого, а на самом деле – не оберётесь проблем. Либо машина с водителем, либо такси. Я предпочитаю такси – после того, как одному моему другу во Франкфурте подсунули совсем не случайную прокатную машину. С тех пор я стал ещё осторожнее.

Это было давно… ещё на заре нашего российского капитализма. Я тогда был, как и все начинающим бизнером, но со связями. И вот совершенно случайно я столкнулся с англичанином, которого внаглую разводили – и мне это не понравилось. Нет, я не святой. Просто разводить человека, который приехал в чужую страну, и даже русским плохо владеет – это какая-то совсем уж запредельная мерзость. И я, улучив момент, вывел этого англичанина из-за стола и объяснил ему суть разводки. Он был поражён и не сразу поверил, что такое возможно. Но потом поверил. Англичанином этим оказался сам Томас Пикард, тогда он работал в британо-российской торговой палате. Потом, когда в Лондон приехал уже я – он водил меня по их клубам, тыкал пальцем и говорил – вот этот русский – честный, с ним можно иметь дело. Так я получил доступ к большим по тем временам кредитным деньгам, и под десять процентов годовых – когда остальные платили сто. И за счёт этого – создал уже бизнес мирового уровня – стройка, добыча, цветная металлургия и немного чёрной. Без Пикарда – это было бы невозможно.

И без Пикарда – мне будет невозможно сделать следующий шаг – на уровень уже не сотни, а первой десятки Форбс. Как сделать этот шаг – я знаю. Но нет денег. Но сами по себе эти слова – «нет денег» – ошибка. Деньги есть. Деньги всегда есть. Но сегодня они не для всех. В хорошие времена – банкиры готовы разбрасывать деньги с вертолёта, но сегодня – не эти времена…

Такси – солидный британский чёрный кэб, в котором места как в лимузине – везёт меня по Лондону. Городу – мечте для слишком многих. Городу, специально для таких как я – людей с миллионными суммами на счетах. Люблю ли я Лондон? Нет. Не люблю. Что он для меня? В этом городе – я не родился и не рос, не ходил в школу, не произносил первых слов любви и не заработал свой первый миллион. Всё это было совсем в других местах – там, где меня знают и любят. А здесь я кто? Просто «один из» – и не более. Да, я часто бываю в Лондоне, но только по делам. И скуплюсь даже на машину с водителем.

– Сэр…

Вот и приехали. Вместо того, чтобы солидно протянуть водителю крупную купюру – я провожу карточкой по считывателю. Это не моя карточка, а отельная, которой дверь в номер открывается. У отеля – договор со службой такси, их клиентам даётся существенная скидка, а счёт за такси – включат в общий счёт за номер. Прогресс…

– Благодарю вас, сэр…

Пикард был старше меня почти на тридцать лет, но всё ещё работал, уже в должности вице-президента банка. Насколько я слышал, одна из его внучек родила правнука, так что я приготовил подарок. Маленькую малахитовую змейку ручной работы в золоте…