Уравнение со всеми известными
Шрифт:
Народ сильно задумался, переваривая информацию. Ставки были высоки. Последняя неделя учебы осталась. Если сейчас все не выплывает, к следующей осени про этих тараканов забудут. Но если каким-то образом выплывет, то кое-кто из нас может вообще в девятом классе здесь не появиться. С Филиппом тоже никому особенно не хотелось иметь серьезных дел. Живем-то все в одном районе.
— Да мы, ребята, чего? — первым нарушил гробовую тишину Лешка Ключников. — Не стукачи ведь какие-нибудь. И потом, не мы первые начали, а девчонки. Мы просто правильно отреагировали. В общем, как говорят
Больше никто ничего не сказал. Но и без слов было ясно: если до этого у кого-нибудь возникало желание проболтаться, то теперь оно испарилось.
Глава IV. ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ
В воскресенье утром мать обнаружила, что у нас дома кончился весь хлеб, и перед завтраком отправила меня в булочную. Предок мой завтракать без хлеба не может. Ну, я и пошел. На первом этаже я автоматом заглянул в почтовый ящик. Там лежало письмо. Достав его, я очень удивился. Адресовано мне. Причем адрес и мое имя с фамилией напечатаны на машинке. А обратного адреса нету.
Я обалдело уставился на конверт. Лично мне писем еще никто не писал. Конечно, всякие там родственники, вроде прабабушки, регулярно нам пишут. Но посылают письма родителям, а мне только приветы передают, типа «Митеньку поцелуйте».
Я в темпе разорвал конверт и извлек оттуда всего одну бумажку. Тоже, между прочим, напечатанную на машинке.
«Я все знаю. Мне известно, кто запустил тараканов. Полагаю, мое молчание дорого стоит. Даже очень дорого. Если ты готов платить за него, то должен завтра начертить мелом крест на крайнем слева цветочном горшке на желтой лестнице между вторым и третьим этажом. Если ты этого не сделаешь, то пеняй на себя. Ставка больше, чем жизнь.
У меня внутри прямо все похолодело. Во влипли! Хотя почему же влипли? Это я влип. В единственном, так сказать, числе. Тут меня тюкнуло: а почему, собственно, я? Идея-то не моя. Тараканы не мои. И осуществление — тоже. Может, у этого Доброжелателя неверная информация? Или он чего-то недопонял? И вообще, интересно получается. Делали другие, а я теперь расплачивайся. Нет, чтобы Сидору написать. И какая все-таки дурацкая манера — эти анонимки! Ведь даже не свяжешься и ничего не объяснишь. Вот в данном случае ведь не по адресу же выступает. Я бы по собственной воле никогда с тараканами не связался.
Я еще несколько раз подряд перечитал текст письма. Все точно. Плату за молчание требуют с меня. И я стал соображать, кто это может быть. Ясно, что этот человек достаточно хорошо меня знает. Адрес мой у него тоже есть. А раз пронюхал про тараканов, выходит, этот тип — из нашей школы. Только вот кто? Народу-то у нас там... И меня многие знают не только в нашем классе. Адрес тоже выяснить достаточно просто.
«Та-ак, — продолжал мыслить я. — Начнем методом исключения. Кто не мог отправить это письмо? Тимка. Клим. Винокур. Если, конечно, они не решили приколоться. Но тогда это быстро выяснится. А вот если угроза в письме серьезная, то теоретически любой, кроме них, мог его послать. Все наши мужики про тараканов знали. Вдруг кто-нибудь решил на этом руки погреть? Кстати, и братья Антиповы запросто. Или кто-нибудь из наших мужиков все-таки кому-нибудь проболтался. Например, из другого класса. А тот уже решил извлечь выгоду. Но почему из меня?»
Хотя ведь, когда тараканов запускали, в кабинете географии нас было трое: я, Тимур и Клим. Доброжелатель-то мог не знать, что я всего-навсего на атасе стоял. Тогда он не из нашего класса. И информация до него дошла не из первых рук. Но мне теперь от этого не легче. Надо срочно звонить Сидору и Круглому.
Засунув в карман письмо, я возвратился домой.
— За смертью тебя посылать! — вылетел мне навстречу из кухни предок. — Принес?
Только тут я и вспомнил, зачем вообще выходил.
— Ой! Сейчас, па, сбегаю.
— Как это — сбегаю? — взревел предок. — А до этого тебя, идиота, где черти носили?
— Меня не носили, — вполне честно ответил я. — Просто стоял и думал.
— Поля! — призвал предок в свидетели мать. — Дмитрий у нас совсем рехнулся! Видите ли, стоял и думал! Думать он начал! Ну почему ты всегда думаешь, когда надо делать, и делаешь, когда надо сперва подумать? А ну, марш за хлебом! Я завтракать хочу. Хотя нет. Лучше сам схожу. Быстрее будет. И надежнее. Иначе еще где-нибудь задумаешься.
И отец пошел одеваться. Но мне было все равно. Подумаешь, хлеб, когда происходит такое. Посмотрел бы я на предков, если бы им анонимку прислали с угрозами. Небось вообще бы о завтраке позабыли. А заодно об обеде и ужине.
Предок попилил в булочную, а я сел звонить. У Круглого было занято. Тогда я набрал Тимку. Он отреагировал на меня как-то мрачно. Ну, я и выдал ему информацию. У него мигом повеселел голос.
— Чему ты радуешься? — изумился я.
— Да я не радуюсь, — объяснил Сидор. — Просто мне то же самое сегодня в ящик опустили. А теперь, оказывается, я не один.
— А чего у тебя потребовали? — поинтересовался я.
— Да ровно то же самое, что и у тебя, — откликнулся Тимка.
— И как дальше будем? — задал новый вопрос я.
— Обмозговать надо, — очень серьезно произнес Сидор. — Сейчас дозавтракаю, звякну Круглому, и оба приваливайте ко мне.
— А Круглый тоже получил? — осведомился я.
— Не знаю, — ответил Тимур. — Сейчас позвоню и выясню.
— У них занято, — сообщил я.
— Ничего, дозвонюсь, — пообещал Тимка. — Если, конечно, Олька или Женька телефон навечно не оккупировали. Тогда я тебе снова звякну. Забежишь за ним по дороге. Все, пошел завтракать.
— Я тоже.
К завершению нашего с Тимкой разговора предок как раз вернулся. И уже кричал с порога матери:
— Поля, мы сегодня когда-нибудь сядем за стол или нет?
Все время, пока мы завтракали, я продолжал думать о письме. А лопал при этом совершенно автоматически. Мать даже испугалась. Положила мне руку на лоб и спрашивает:
— Митя, ты случайно не заболел?
— Нет, — возразил я. — Наоборот, совершенно здоров!
— А ешь, как будто болен, — продолжала мать.