Урбанизатор
Шрифт:
Русь — страна городов, Гардарик. Потому что заколебали! И пришлось ставить селения в крепких стенах. «Зимницы» мордвы — та же причина. Но у эрзя и надежды отбиться не было — поэтому укрепления строили в глубине страны. Фиг найдёшь, да и по дороге в лесу пощипают.
У мари в эту эпоху вообще нет укреплений. Изгородь для скота вокруг селения — всё. Они будут! Вот-вот! Лет через 10–20.
Похоже, именно последствия Бряхимовского разгрома, глубокие рейды «унжамерен» на территорию мари и заставят местных охотников
Пока — расчёт на леса и болота. Болота замёрзли. По лесу лесовики-меря ходят не хуже лесовиков-мари. И идут они не привычными тропами, на которых столетиями обустраивали позиции для встречи врагов — от Волги, от устьев рек, на которых стоят марийские селения, а от верховьев, с тыла.
У мери — тоже ничего особенного в плане исторического процесса.
Переход от мелких и мельчайших отрядов в 3–5 человек к более крупным — штатный этап формирования нации. Дальше военные вожди должны стать постоянным явлением, накопить хабар и полон, назваться герцогами и трансформироваться в наследственных феодалов. Как случилось, например, у германцев.
Нынешние мари в германской истории… не очень. «Штатный этап» — не предусмотрели.
Однажды, сразу после Майдана, одесситы в КВНе пошутили:
«— У нас всё будет хорошо. Ну, или — логично».
Здесь всё было логично: пошла «игра в одни ворота», не «смертный бой», а «упражнение в тире».
«— Я не люблю рисовать, — сказала она и, забавляясь, провела быструю, ровную, как сделанную линейкой черту. — Нет. Это для меня очень легко. Если вы охотник, могли бы вы находить удовольствие в охоте на кур среди двора?».
«Унжамерен» — не Биче из «Бегущей по волнам», они находят удовольствие и в охоте на кур. Посреди марийского двора.
Находники резали и грабили аборигенов, постепенно сдвигаясь к юго-востоку. Пару дней назад один из отрядов захватил селение выше на Ватоме, соседнее с тем, в котором обретались Мадина с Гладышем.
Тут он… несколько привирает. Как-то внятно ответить на вопрос — почему они не вернулись в указанный мною срок — юлит. Ладно, позже докопаюсь.
Соседей взяли не всех, и «род лося» был заблаговременно проинформирован — он следующий в очереди. «В очереди» — на геноцид. В племенных войнах — подданные не нужны. Да и рабы-то…
Неразвитость товарно-денежных отношений… отсутствие транспортной инфраструктуры… архаичность социальности… низкий уровень развития производительных сил… Можно погрустить и об этом. Применительно к работорговле.
«Лоси» от новости перепугались, задёргались, долго обсасывали совершенно идиотские варианты. Типа эстонского:
«— Русские на Луну полетели.
— Все?!».
«Унжамерен» улетать никуда не собирались. Они, явно, «намылились» к «лосям» в гости.
Тут Гладыш негромко велел Мадине собирать вещи в дорогу.
— Куда это ты?!
— А к хозяину своему. На Стрелку.
Абсолютная уверенность в способности «Зверя Лютого» истребить любых находников, поддержанная предшествующими пересказами эпизодов Бряхимовского похода с моим участием и «показаниями очевидицы» в истории с ушкуйниками — разозлили туземцев чрезвычайно.
Представьте: все понимают, что сегодня-завтра придёт смерть. Всем. Неизбежно. «И, как один, умрём…».
Убежать — некуда, спрятаться — найдут, защитить — некому, даже «дорого продать жизнь» — отнюдь. У находников и оружие лучше — лучшее из трофейного, и навыка боевого больше, и, главное — много их. А тут какой-то хмырь, набродь беспорточная, ни роду, ни племени, совершенно спокойно собирается жить и процветать дальше. Убил бы гада! Для него «смерть неминучая» — не гибель неизбежная, а повод для прогулки! Не такой уж и далёкой. Под руку «Зверя Лютого».
Гладыша уже собирались бить. За отказ от добровольного участия в общей судьбе рода в форме смерти на копьях «унжамерен», но тут Мадина задала неприличный вопрос:
— А другие… им с нами… можно?
«Другие» — её родня. С которой у неё… сложные отношения. Которая её довольно резко третировала. Замуж выдали, «отрезанный ломоть» — чего назад припёрлась?! Ещё и подарками от этих злодеев-русских хвастает! А тут она за них, типа, «просит».
Ответа Гладыша никто не слушал. Ибо — неинтересно. Ибо вдруг, в полной темноте и беспросветности будущего, появилась надежда.
«Свет в конце туннеля».
Это — раздражает. Ибо создаёт необходимость выбора. Необходимость собственного решения. Главный вопрос не к Гладышу — «можно?», главное к самим себе — «а оно нам надо?». Лезть в тот «туннель», как кот в сапог… Думать, выёживаться, корячиться, напрягаться…
Народу в селении немного, но крик стоял до ночи. «Дискуссия без регламента до консенсуса с мордобоем» — не только русский обычай. Энгельгардт и прочие социалисты-народники были бы в восторге.
Увы, и в родовых, наполненных под горлышко социализмом, равенством, братством… общинах встречаются авторитарные личности.
Дядя Мадины, один из старейшин селения, врезал подвернувшейся невестке по спине посохом, рявкнул на жену и сформулировал:
— Мы… эта… пойдём… однако. Бегом! Мать…!
Отделить свою судьбу, судьбу своей личной семьи от общей судьбы рода… Сплошная ересь, подлость и измена с предательством. Однако дядя — свой, местный и в авторитете.
Прочие «мужи добрые» ещё долго «судили да рядили», но бабы, нутром учуяв предстоящие приключения с находниками, бросились собирать. Вещичек и детишек. Дело побулькало бы и затихло, но высланный вверх по Ватоме дозор из мальчишек сообщил о появлении вражеского отряда.