Урод
Шрифт:
— Думаешь?
— Твоя забота, — пожала плечами Лайвен. — Как разумеешь, так и поступай.
К калькаду они вернулись молча. Хеннар Тильт по обыкновению находился в своем нальте и, судя по тому, что Тэйв, еще более испуганная и настороженная, резала для него туэ и лепешки, складывая их на дорогое деревянное блюдо, находился в довольно благодушном состоянии. Так и было — удобно устроившись на своей лежанке, простой, но из крепкой ткани и мягкой, он медленно потягивал фасх через тонкую деревянную трубочку. Но взгляд у него был прежний, его не смягчил ни фасх, ни обильная выручка.
— Зачем
— Мне нужен этот человек, — просто сказал Крэйн. — Но это мое дело.
— Понимаю. — Хеннар хрипло рассмеялся, отставил кувшин с фасхом. — Кровный враг?
— Господин Тильт, я бы не хотел говорить. Но этот человек сейчас находится в Себере. Не знаю, живет ли он здесь, но я видел его на представлении.
— Хорошо. Какой, говоришь, узор на эскерте?
— Два желтых и накрест — четыре красных. Узор сложный, длинный и...
Хеннар Тильт, протянувший было снова руку к кувшину, на мгновение замер. И этого мгновения хватило только на то, чтоб рассмотреть в его глазах что-то взметнувшееся и влажное, очень похожее на безмерное удивление. Которое почти сразу заволокло серым туманом безразличия.
Хеннар Тильт, хозяин калькада, слишком хорошо умел владеть собой — по лицу его нельзя было прочитать ровно ничего. Он снова был собой — сильным и уверенным хозяином, и мгновение его растерянности казалось невозможным, причудливой ошибкой зрения.
«Почудилось? — просил сам себя Крэйн. И сам себе ответил: — Нет, он его знает. Или знает что-то о нем. Для него это не пустой звук. Но не похоже, чтоб он был готов рассказать об этом мне».
— Что-то знакомое, но точно не скажу. — Хеннар пошевелил пальцами, словно стараясь припомнить. — Я видел столько разных узоров, что в глазах рябит. Но... Извини, не скажу. Не знаю.
— Вы уверены, господин Тильт?
— Полностью, Крэйн. Этот узор мне не знаком.
Крэйн готов был умолять, угрожать, требовать, но перед ним был Хеннар Тильт — крепкий, как новый хитин, устойчивый, как тор-склет Хеннар Тильт.
И Крэйн понимал, что если тот сказал нет — пусть даже вернутся Ушедшие, а он своего слова не изменит. И ничего здесь сделать нельзя — только поблагодарить и выйти.
Так он и сделал.
Лайвен, ожидавшая его возле входа, выжидательно приподняла бровь. Лицо ее, обычно уставшее и суровое, было оживлено.
— Нет. Он не сказал. Но мне кажется, что он знает.
— Десять сер. — Она протянула руку и повторила почти весело: — Десять сер.
— Зачем?
— Я нашла его. Две желтые и четыре красные, верно? Мне попались знающие люди.
На радость сил не оставалось, Крэйн лишь вздохнул. Он снова чувствовал себя загонщиком, сумевшим распознать в пыли тонкий прерывистый след карка. И уже чувствовал, что осталось недолго.
— Кто он? Ну!
— Вначале деньги.
— Хорошо.
Они вернулись к его нальту, и Крэйн, приподняв лежанку, достал десять сер. Лайвен неспешно, словно нарочно проверяя его терпение, ссыпала их в свой тулес.
— Да говори же, Ушедшие тебя разорви! Что ты узнала?
— Род Кардон. — Она усмехнулась. — Старый и известный род из-за Моря. Довольно знатный, раньше они владели несколькими процветающими городами к югу отсюда, имели самую большую в этих краях дружину. Очень знатный род... Был. Три жизни назад род Кардон пришел в упадок — набеги пустынных шеерезов и жадные соседи разграбили их земли, состояние ушло к тем, кто успел наложить на него руку, а дружина была разбита.
Крэйну показалось, что название рода и в самом деле знакомо.
— Это все тебе рассказали знающие люди?
— Нет, это известно каждому. Про прошлое рода Кардон знает любой местный. Но вот узор этого рода здесь не видели уже очень, очень давно...
— Значит, тор-склет Кардон не в Себере? — с нетерпением спросил Крэйн. — Но где тогда?
— Это никому не известно. Остатки рода разбрелись по всем краям, и ходят слухи, что последние из них уже упокоились в ывар-тэс.
— Но ты нашла того, кто мне нужен? Да отвечай же!
Кажется, она ничуть не обиделась.
— Да, Бейр. Один старик, который еще помнил цвета Кардон, сказал мне, что человек с таким эскертом, как ты говорил, живет в собственном склете, что на углу большой боковой улицы и переулка, в котором стоит цех оружейников. Он видел его там случайно, и, между прочим, его слова обошлись мне в три се...
Не слушая дальше, Крэйн развернулся и почти побежал. С каждым шагом калькад и молча глядящая ему вслед Лайвен становились все меньше. Пока окончательно не исчезли из виду.
Склет был из старых, бревна клали, верно, еще до того, как сам Крэйн увидел свет Эно — несмотря на свежую смолу между ними, древесина рассохлась, кое-где виднелись норы бальмов. Лишь крепкая дверь с новыми хитиновыми петлями показывала, что дела у хозяина идут еще не совсем плохо. Район тут был тихий, на стыке окраины и цеховых площадей, Крэйн осмотрелся в поисках стражи и, убедившись, что улицы почти безлюдны, если не считать редких прохожих, направился к склету.
Сердце работало ровно, но на висках выступила предательская влага. Под полой, как пара хищных насекомых, укрывались стисы, в руках он держал свою старую дубинку. Он не знал, чем закончится встреча, но не исключал и тот вариант, что неизвестный окажется не только вооружен, но и достаточно проворен. В любом случае ни с чем он не уйдет — в этом Крэйн был уверен полностью. Если странного зрителя со знакомым эскертом придется пытать или убить — что ж, Ушедшие ему судьи, так и будет.
Но он узнает все.
Он узнает, кто изуродовал его лицо.
Кто изуродовал его жизнь.
Кто лишил его всего.
Но открыть дверь он так и не успел. На дорогу перед его ногами легла тень, и Крэйн, положив руку на спрятанный под вельтом стис, рефлекторно отскочил в сторону. Даже в таком благополучном и тихом городе, как Себер, никто не рискнет приближаться бесшумно к человеку на безлюдной улице — это всегда черевато самыми печальными последствиями.
Человек со скрытой каятой лицом и короткими седыми волосами молча стоял и смотрел на него. В глазах, цепких и беспокойных, было что-то обреченное. Сквозь старческую прозрачность просвечивала искра, выдающая смелость и решительность. Эскерт, выглядывавший из-за плеча, чертил узкую длинную тень на песке. Старый уже эскерт, с непривычным узором из пересекающихся желтых и красных шнуров.