Уродина
Шрифт:
Он самый милый человек, которого я когда-либо знала, и, сидя здесь, ужиная, я продолжаю смотреть на него.
— Ты, и правда, совершенен, — говорю я.
— Как и ты, Снежинка.
Глава 35
Погода становится теплее, и я переезжаю. Не могу поверить, что уже середина марта, и сегодня — день моего переезда. Я купила диван, спальный гарнитур и договорилась, чтобы их доставили сразу в мою новую квартиру.
Шейн в моей комнате, помогает упаковывать мою одежду и обувь.
— Вы с нетерпением
— Боже, да! Отец Лиама сказал, что хочет купить еще один магазин автошин и отдать его нам с Лиамом.
— Но вы едва справляетесь с тем, что есть у вас сейчас.
— Да, но, видимо, это была проверка, чтобы посмотреть, как мы со всем справимся. Он сказал, — она понижает голос и выпячивает грудь, — «вы, детишки, доказали мне, что можете управлять магазином и получать прибыль. Я хочу купить вам свой собственный магазин, что скажете»? Боже, Лили! Это хорошо, ты знаешь? Но, в то же время, я не хочу проходить через все напряжение по восстановлению ветхого здания и начинать все с нуля. Мы с Лиамом можем сделать это, потому что мы хорошо работаем вместе, но знаешь… — она замолкает и смотрит на меня. Я киваю, поддерживая ее. — Мы пытались завести ребенка некоторое время назад, но не можем забеременеть. И если он покупает нам захудалую мастерскую и ожидает, что мы начнем все с нуля, я не уверена, что смогу справиться с таким напряжением, — она перестает складывать одежду и садится на кровать.
— Ты должна поговорить с ним, Шейн. Скажи ему, что ты чувствуешь, — я никогда не видела Шейн такой уязвимой. Она никогда не выставляла напоказ свои чувства.
— Не знаю, — задумчиво говорит она. — Я не хочу его разочаровывать, ведь он так много сделал для нас с Лиамом. Но в то же время, я на том этапе, когда хочется создать семью. Мне хочется, чтобы до тридцати пяти лет у меня появился ребенок, потому что время слишком быстротечно. Я имею в виду, что, казалось, только вчера я жила в переоборудованном гараже и подрабатывала няней. А сегодня я сижу в спальне со своей лучшей подругой и плачу, потому что не могу иметь детей.
— Шейн, — говорю я и подвигаюсь ближе, обнимая ее. Всего на мгновение, положив голову на мое плечо, она плачет. Нет ничего, что я действительно могу сказать, чтобы ее успокоить, а если и есть, то я не знаю нужных слов.
— Как глупо, а? Меня бросила мама, которая не хотела меня, потому что ее новому мужу не нравилось, что она пришла с прицепом. И сейчас все, что я хочу, — иметь ребенка, чтобы я могла показать ей, как много она для меня значит, как сильно я ее люблю.
— Твои чувства не глупые. Вы с Лиамом заслуживаете счастья.
Шейн обнимает меня в ответ, выпрямляется и вытирает слезы с глаз.
— Я такая эмоциональная. Моя лучшая подруга сегодня переезжает от меня, и мне кажется, будто я теряю часть себя. Я знаю, куда ты переезжаешь и что ты будешь счастлива, но ты прожила с нами пять месяцев, и мне нравилось, что ты была здесь каждый день, — она наклоняется и снова меня обнимает.
— Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня. Ты открыла мне свое сердце, свой дом, даже после всех этих лет, что мы не общались.
— Ты не должна благодарить меня, малышка. Это то, что мы делаем друг для друга.
Черт. Я обещала себе, что не заплачу. Но это обещание было забыто, и теперь мы с Шейн рыдаем, как дурочки.
— Боже мой, кого я должен избить? — говорит Лиам, стоя в моей комнате. — Мы с Максом можем преподать кому-то урок.
Мы с Шейн вытираем слезы и смеемся.
— Мы просто девочки, — говорит Шейн. — Ты не должен никого избивать.
— Хорошо, — Лиам бьет кулаком в ладонь. — Потому что я бы это сделал.
— Давай, нам нужно все упаковать. У меня есть квартира, в которую нужно переехать.
— Позовете, когда все будет готово, и я отнесу вещи в твою машину, — говорит Лиам, выходя из моей комнаты.
— Знаешь, — начинаю говорить я, пакуя вещи из шкафа. — Вы с Лиамом будете замечательными родителями, — я смотрю на Шейн, которая сияет улыбкой. Ее улыбка очень яркая, а глаза сверкают.
И прежде, чем мы понимаем, я упаковываю свою жизнь в два чемодана и три коробки. Это все, что у меня есть. Но у меня есть еще моя жизнь. Уверена, если бы я осталась с Трентом, то вряд ли была бы еще жива. Глядя на свою загруженную машину, я нормально отношусь к тому факту, что у меня практически ничего нет. Поскольку у меня есть моя свобода.
— Ах да, — начинает Лиам. — Не забывай писать и приходить домой на все праздники и выходные, — поддразнивая, говорит он, сгребая меня в свои объятия. — Ты была хорошим ребенком, куриная попка. Играй хорошо с другими детками и убедись, что приходишь на занятия вовремя, — он оставляет поцелуй на моем лбу. Но я знаю, что сарказм — его защитный механизм.
— Хорошо. И еще я не буду ходить ни на какие вечеринки в кампусе, — я отпускаю его и направляюсь прямо в объятия Шейн.
Она плачет, и я тоже начинаю плакать.
— Здесь твой дом в любое время, когда захочешь или когда тебе будет нужно.
У меня начинаются все эти ужасные вещи, сопровождающие рыдания. Из глаз постоянно льется, и, кажется, что я не в состоянии правильно дышать. Мы с Шейн обе громко плачем, держась друг за друга.
— Я так сильно тебя люблю.
— Я люблю тебя, малышка.
Наконец, я отпускаю Шейн и отхожу. Лиам подходит и обнимает ее, утешая, пока она прижимается к его груди. Я подхожу к своей машине и улыбаюсь.
— До конца своей жизни, — шепчу я. Как только сажусь в машину и уезжаю, то понимаю, что это правильный шаг для меня. Я оставалась в доме Шейн и Лиама так долго, как могла, а сейчас пришло время подтолкнуть себя и двигаться дальше.
Я направляюсь в свой новый дом и не смотрю в зеркало заднего вида. Не потому, что не хочу расстраиваться снова, но если оглянусь, то на этом все и закончится. А мне нужно продолжать смотреть вперед и жить.
Я раскладываю часть одежды в свой новый комод, и как только заканчиваю с этим, развешиваю в шкаф вещи, которые нужно держать на плечиках. Не могу поверить, что на распаковку у меня ушло меньше трех часов. У меня остается время посидеть, расслабиться и заняться книгой, над которой я продолжаю работать.