Уродина
Шрифт:
— Поначалу она была всегда счастлива и всюду ходила вприпрыжку. Никто не подозревал, что она подсела на что-то. Она отлично справлялась с Джоджо, моей внучкой, и все шло хорошо. Пока наркотики не завладели ей. Шон возвращался домой с работы и видел, что по дому ничего не сделано, а Джоджо весь день проводила в грязном подгузнике и плакала от голода. Когда это случилось в первый раз, он забрал Джоджо и привез к нам.
— Боже мой!
— Она жила у нас, и мы заботились о ней, пока он заботился о нашей дочери. Не пойми меня неправильно,
Я не могу ничего сказать, только ахаю, у меня действительно нет слов.
— Шон пытался помочь ей самостоятельно, но затем она стала неконтролируемой. Он знал, что всему виной наркотики, и это не ее вина, что она стала нападать на него и бить.
Я прикрываю рот ладонью, пока он продолжает свой рассказ.
— Видишь, Лили. Домашнее насилие затрагивает всех, и когда я знаю, что оно затрагивает прекрасного человека, как ты, я должен помочь. Ради моей дочери, ради моего зятя и ради каждого, кто выжил.
Я сижу молча, пока вспоминаю его слова, которые он произнес в самом начале своего рассказа:
— В начале своего рассказа ты сказал, будто думал, что твой зять был потрясающим человеком, а почему только думал?
— Потому что теперь мы знаем, что он намного больше, чем просто потрясающий. Он — ее спаситель. Она нуждалась в спасении, и он был тем самым святым, который сделал это. Он так сильно ее любит и рискнул всем, именно так он смог получить ее снова здоровой. И мы все поддерживали его. Как по мне, он не ошибся.
Я делаю несколько глубоких вдохов и обдумываю все, что только что сказал мне Питер.
— Могу я спросить, как у них дела сейчас?
— Она чиста уже два с половиной года. И они вместе, их брак даже прочнее, чем прежде.
— Я очень рада это слышать.
— Суть в том, Лили, что никто не отказался от нее. И я не откажусь от тебя.
Я расслабляю плечи, позволяя тяжести прошедшего разговора пройти через себя.
— Спасибо, — говорю я, когда встаю и беру билеты. — Я уверена, что смогу взять с собой Шейн. Ей понравится.
— Не за что, — Питер снова обходит свой стол, садится за него и продолжает работать.
Я выхожу из его кабинета, сажусь за стол и кладу конверт в сумку, лежащую в нижнем ящике стола. Затем беру свой телефон и пишу сообщение Шейн:
«Освободи 27 февраля. У меня есть сюрприз. Целую».
Она сразу же отвечает:
«Скажи мне прямо сейчас, я ненавижу сюрпризы».
Я пишу:
«Скажу сегодня вечером».
Ее ответ:
«Ему лучше быть хорошим, девочка».
«Так и есть».
Как только я нажимаю «отправить», мне тут же звонит Макс.
— Привет, — отвечаю я.
— Привет, Лили. Знаю, ты на работе, а я буду свободен только до вечера. Ты не хочешь пообедать вместе?
— С удовольствием. Я ухожу на обед в двенадцать тридцать.
— Встретимся внизу.
— Хорошо, пока.
Мы кладем трубки, и я возвращаюсь к работе, оставляя волнения сегодняшнего дня в стороне, и сосредотачиваюсь на том, что мне нужно сделать.
Я хватаю свое пальто и спускаюсь вниз. На улице по-прежнему холодно и лежит снег, но уже не так, как раньше.
Я вижу Макса возле кассы, ждущего меня. Его глаза загораются сразу же, как он меня замечает, и он подходит ко мне.
— Привет, Снежинка, — говорит он, наклоняется и дарит быстрый поцелуй в губы. — Как работа? — спрашивает он.
— Сегодняшний день нереальный, — говорю я, когда мы направляемся в кафе.
— Как так? — он переплетает наши пальцы вместе, отчего я на мгновение вздрагиваю. — Могу я держать тебя за руку, это ведь нормально? — спрашивает он, глядя на меня, пока мы медленно идем к кафе.
Почему меня это не беспокоит? Потому что мне комфортно с Максом, и я знаю, что он никогда не причинит мне зла?
— Все в порядке, — говорю я, и он усиливает хватку на моих пальцах. — Ты не работаешь до вечера?
— Да, я работаю с четырех до девяти вечера, — мы подходим к кафе, и он открывает дверь, пропуская меня вперед. Я захожу внутрь, и он ведет нас к столику, который мы уже стали называть своим. Макс выдвигает для меня стул, я сажусь, а он напротив меня. — Итак, мне нужно тебе кое-что сказать.
— Привет, Лили, привет, Макс, — говорит Кэти, официантка, обычно обслуживающая наш столик, когда подходит к нам. — Горячий шоколад и кофе? — она знает, что мы обычно заказываем.
— Да, пожалуйста, — отвечаем мы с Максом в унисон.
Затем я добавляю:
— Я буду цыпленка с майонезом и листом салата на пшеничной булочке.
— А я буду бургер и картошку фри, — говорит Макс.
— Скоро вернусь, — говорит Кэти и уходит.
— Так что ты хотел мне рассказать?
Макс тянется к моим рукам и начинает поигрывать моими пальцами.
— Одна из квартир на первом этаже освободилась. Она еще не сдается, но будет через пару недель. Она твоя, когда ты будешь готова переехать.
— Ого, вау, — я смотрю вдаль.
— Ты не выглядишь счастливой. Я уже говорил, что не собираюсь мешать тебе. Никогда.
— Дело не в этом.
Господи, я чувствую себя глупо, просто думая об этом, и еще глупее от того, что должна сказать ему.
— Тогда в чем? Потому что я могу заверить тебя, что это самое безопасное здание в городе.