Уродина
Шрифт:
— Добрый вечер, мистер Стерлинг. Мэм, — он наклоняет фуражку в мою сторону и открывает дверь.
— Чарли, — говорит Макс и кивает.
Мы заходим в фойе, где за стойкой консьержа сидит охранник и смотрит на что-то вниз. Но он сразу же встает, когда мы с Максом подходим к нему. Все кажется таким богатым и до неприличия роскошным. Пол выстлан серой плиткой, и весь вестибюль роскошно украшен в зеленые и красные цвета.
— Мистер Стерлинг, вам наверх? — спрашивает охранник, вынимая небольшую пластиковую карточку, и проводит ею вдоль черной коробочки рядом с лифтом.
— Да, но мы спустимся через несколько минут.
Двери лифта открываются, и я почти отступаю из-за четких и чистых линий лифта. Я оглядываюсь вокруг в полном недоумении.
— Я никогда не видела ничего подобного прежде. Это так… — я теряюсь в словах, которые хочу сказать. Я качаю головой, пытаясь все это осмыслить. — Ошеломляюще.
Лифт поднимается на самый верхний этаж и распахивает двери прямо в гостиную размером с дом Лиама и Шейн. В квартире панорамные окна от пола до потолка, из которых открывается вид на город. Меня влечет к окну, как будто захватывающим лучом.
— О, Боже мой, — говорю я, глядя на город. — Почему у твоих родителей ничего не вышло?
— Что? — Макс кричит… откуда-то из глубины этих хором.
— Почему у твоих родителей ничего не вышло?
— Раньше я задавался тем же вопросом, — говорит он, когда подходит и встает рядом со мной, глядя на город. — У меня ушло много времени на то, чтобы понять, что некоторым людям просто не суждено быть вместе. Мама и папа были такими разными. Но только перед своей смертью отец рассказал мне правду, что он не знал о моем существовании до тех пор, пока судьи не нашли его и не сказали, что у него есть сын.
— Что? — я поворачиваюсь в неверии.
— Он не хотел, чтобы я знал, что мама скрывала меня от него. У них был короткий роман, длиной в пару месяцев.
— Вау, — шепчу я, поворачиваясь обратно, чтобы посмотреть на сверкающие огни и мягкий снегопад. — Просто вау.
— Ты готова идти? — он кладет руку на мое плечо.
— Это тот дом, о котором ты говорил, не так ли?
— Виноват, — застенчиво отвечает он. — Нам нужно идти, чтобы успеть вернуться к Лиаму и Шейн.
Мы спускаемся на лифте вниз, садимся в машину и едем в сторону города.
— Ты знаешь, куда нужно ехать?
— Я кое-что узнал об этом какое-то время назад, на случай, если ты исчезнешь, и мне нужно будет найти тебя.
— Ты знаешь, что они не впустят тебя внутрь? Это убежище для женщин и их детей. И то, что там будет мужчина, может разрушить доверие женщин к администрации приюта.
— Да, я в курсе. Я подожду тебя около приюта. Припаркуюсь и посмотрю, как ты заходишь внутрь. Я буду мерять шагами улицу, терпеливо ожидая тебя.
— Ты будешь терпеливо вышагивать?
— Хм, хорошее замечание. Просто терпеливо подожду.
— Макс, это тот дом, о котором ты говорил, верно? — он кивает головой. — Я никак не могу позволить себе платить за машину и за аренду такой квартиры.
— Хмм, я вижу, в чем проблема, — он на секунду замирает, и я вижу дерзкую ухмылку, расплывающуюся по его лицу. — Но, к счастью для тебя, я знаком с хозяином и уверен, что смогу выбить для тебя хорошую цену.
— Макс.
— Нет, выслушай меня. У тебя будет тот же договор об аренде, что и у остальных жильцов. Но я сам составлю его и не смогу нарушить его. Это просто означает, что я буду знать, что ты в безопасности. И если тебе понадобится чашка сахара, то ты уже будешь знать одного из жильцов.
— Ты имеешь в виду владельца.
— И это тоже. Пожалуйста, Лили? Это для моего спокойствия, чтобы я знал, что ты в безопасности.
Я громко выдыхаю, как бы говоря «мне не нравится это» и говорю:
— Я подумаю об этом.
— Это все, о чем я могу просить.
Мы подъезжаем к приюту. Макс паркует машину и наблюдает за тем, как я вхожу внутрь.
Я стучу в дверь, и меня досматривают, чтобы убедиться, что я не представляю угрозы. Я говорю с леди через дверь и рассказываю, что хочу пожертвовать крупную сумму. Это мои две тысячи долларов и конверт, который дал мне Макс. Его конверт больше чем мой, ведь он мог положить туда сумму двадцати или пятидесятидолларовыми купюрами.
Дама приглашает меня в свой кабинет, и мы разговариваем несколько минут.
— Вот здесь пожертвование в две тысячи долларов от меня, и мой друг просил передать это пожертвование от него.
Она открывает мой конверт и быстро заглядывает в него, затем, глядя в конверт Макса, говорит:
— Нет, я думаю, здесь ошибка, — она протягивает мне его конверт обратно. Я заглядываю внутрь и вижу толстую стопку стодолларовых купюр, тут не меньше пяти тысяч долларов.
— Здесь нет никакой ошибки, — говорю я.
Она обнимает меня, плачет и говорит, что здесь есть дети и женщины, которым помогут эти деньги. Я знаю, что мы должны были соблюсти необходимые процедуры и сделать это официально, потому что мы с Максом могли бы получить налоговые вычеты из-за этого. Но мне на это плевать. Я просто хочу помочь людям, находящимся в той же ситуации, что и я была два месяца назад. Уходя, я абсолютно уверена, что все сделала правильно.
— Мы можем ехать, — говорю я Максу, возвращаясь к нему.
— Ты в порядке? — спрашивает он, открывая мне дверь.
Пока мы едем, я молча сижу, не отвечая ему. Когда мы подъезжаем к дому, я кладу руку поверх его и улыбаюсь ему.
— Мне повезло, что я смогла уйти. Некоторые не такие везучие. То, что мы им дали, лишь небольшая сумма денег, но она, по крайней мере, даст кому-нибудь из них шанс. Так что да, я в порядке.
— Давай, Снежинка, пойдем наслаждаться новогодним вечером.
Мы заходим внутрь, где уже собралось несколько человек. Я не могу с собой ничего поделать и стараюсь быть ближе к Максу.