Уродина
Шрифт:
— Хм, может быть. Мне нужно позвонить ему и спросить.
— Я дам тебе минутку, а когда закончишь, подойди к моей маме на ресепшн, чтобы назначить дату следующего приема.
Ее маме? Я не знаю, почему, но чувствую себя спокойнее от мысли, что ее мама работает здесь. Может быть, потому, что они семья, а у меня в жизни не было ничего подобного.
Сделав несколько глубоких вдохов, мне, наконец, удается успокоиться. Я все еще ранена, не физически, а эмоционально. Но сейчас я больше похожа на себя, чем раньше. Знание того, что мне есть, с кем поговорить, что есть тот, с кем я уже установила связь, расслабляет и даже очищает.
Я беру свой телефон и нахожу номер Макса. Раздается пара гудков, прежде чем он отвечает:
— Лили, какой замечательный сюрприз.
— Не мог бы ты забрать меня, пожалуйста, — мой голос дрожит, даже я это слышу.
— Ты в безопасности? — сразу спрашивает он.
— Да, я у своего психолога, и мне нужно…
Что сказать? Что мне нужно? Мне нужно больше, чем просто подвезти домой, мне нужен кто-то.
— Я выезжаю. Какой адрес? — я диктую ему адрес и говорю, что буду ждать его на улице.
— Ты не будешь ждать меня на улице, я зайду внутрь. Я скоро приеду.
— Спасибо, Макс, — мы вешаем трубки, и я выхожу к Кэтрин и ее маме.
— Как ты, дорогая? — спрашивает меня ее мама.
— Такое чувство, будто меня переехал поезд. Голова все еще кружится, и не могу успокоить сердцебиение.
Кэтрин желает мне удачного вечера и хорошего Рождества и говорит своей маме, чтобы она назначила мне следующую встречу в начале следующей недели, сразу после того, как они откроются после Рождества.
— Ты знаешь, — начинает говорить ее мама, опуская очки на кончик носа, глядя в компьютер, — Кэтрин всегда все делает правильно.
Я вопросительно смотрю на нее, не совсем понимая, что она имеет в виду.
— Хорошо, — говорю я и плачу деньги за сеанс.
— Увидимся на следующей неделе, дорогая. Чудесного тебе Рождества, — говорит ее мама. Мне остается лишь догадываться, что же значит ее загадочное «Кэтрин всегда все делает правильно».
Раздается сигнал домофона, и я слышу, как Макс говорит маме Кэтрин, что пришел забрать меня.
— Спасибо. Счастливого Рождества, — говорю я, когда ухожу.
Спустившись вниз, я вижу Макса, ждущего меня на обочине. Когда я вижу его, каждый чувствительный, оголенный нерв вспыхивает, и снова начинают литься слезы. Он притягивает меня в свои объятия, полностью окутывая меня, нежно гладит мои волосы и говорит:
— Все будет хорошо.
Мы долго стоим на уединенной улице. Начинает идти снег, и его хлопья мягко приземляются на нас и вокруг нас. Ухом я прижимаюсь к груди Макса, его руки крепко обнимают меня. Я слышу размеренный стук его сердца, и мое дыхание совпадает с легким ритмом подъема и падения его груди. Когда сильная резкая боль, наконец, ослабевает, я отпускаю Макса и делаю шаг назад, чтобы посмотреть на него.
— Спасибо, — выдыхаю я и пытаюсь найти правильные слова. — Мне это было нужно.
Он улыбается, и рукой в кожаной перчатке убирает снежинки с моего лица.
— В любое время, — он наклоняется и целует меня в лоб, а затем ведет нас к своей машине.
Мы едем в тишине, и когда подъезжаем к моему дому, Макс не пытается зайти внутрь, он оставляет машину заведенной и ждет, пока я возьму инициативу на себя.
— Я действительно… — я фыркаю и нервно смотрю вниз на свои руки. — Шейн и Лиам ночуют в доме его родителей, и я не думаю, что провести ночь в одиночестве хорошая идея для меня.
— О, — говорит Макс и удивленно приподнимает брови. — Хм…
Я подбираю слова, которые должна сказать:
— Макс, я была одинока всю свою жизнь. Когда я жила с папой, с родителями Трента, и даже когда была замужем, я была одна. У меня никогда не было семьи, и я не чувствовала, что она у меня есть. Но сейчас она у меня есть, и сегодня я просто хочу почувствовать, что кто-то, кто заботится обо мне, рядом. Я не говорю о сексе. Я даже не знаю, буду ли когда-нибудь готова к этому. Мне просто нужно знать, что кто-то, с кем у меня есть связь, рядом со мной.
Глаза Макса загораются, и он слегка кивает, он понимает, что я имею в виду.
— Я тут думал, насколько удобным может быть твой диван, — говорит он, разрушая напряженность витавшую вокруг нас. Он глушит машину, открывает бардачок и достает небольшой подарочный пакет. — Я приберег его на завтра, и это не значит, что ты получишь его сегодня, — говорит он сразу же, как только замечает, что я рассматриваю рождественский подарок.
— Пойдем, — зову его я, выходя из машины, и направляюсь к входной двери.
Макс идет за мной. Он снимает пальто и садится на диван.
— Ты ела? — спрашивает он.
— Нет, у меня не было времени. Но у меня ужасно болит голова, и мне нужно просто принять ванну и лечь спать.
— Как насчет того, чтобы я приготовил что-нибудь поесть? — он поднимает руки вверх, как будто сдается. — Не слишком обольщайся, я имел в виду что-то вроде омлета, ничего особенного.
Когда он упоминает о яйцах, мой живот начинает внезапно урчать, и я чувствую себя голодной.
— Спасибо, это было бы замечательно. Я только положу вещи и захвачу свой ноутбук. Тебе нужна помощь, или ты справишься?
Он проходит на кухню, поворачиваясь ко мне:
— Я справлюсь. Иди и делай то, что тебе нужно, а я приготовлю нам омлет.
Я поднимаюсь в свою комнату, кладу сумку, снимаю обувь и беру ноутбук. Я буквально чувствую, что могу лечь на кровать и проспать всю жизнь. Моя голова разрывается, но боль, что постоянно сидит у меня в груди, становится слабее.
Макс готовит, а я сажусь за кухонный стол и включаю свой ноутбук. Проверяя почту, вижу одно письмо от Микаэлы, в котором говорится, что ее книга переместилась в пятерку лучших бестселлеров по версии New York Times и USA Today. Она также пишет, что порекомендовала меня трем авторам.