Уродина
Шрифт:
— Достань индейку, Лили, — он распрямляет руки и кладет их на столешницу.
Я осматриваю кухню в поисках полотенца или перчаток, чтобы достать из духовки горячий противень. Джон начинает натянуто и надменно хихикать. Я смотрю на него и вижу два кухонных полотенца, по одному в каждой его руке.
— Могу я их взять, пожалуйста?
Он приподнимает бровь и ухмыляется мне.
— Конечно, подойди и возьми их, — говорит он в непристойной, отвратительной манере. Я медленно подхожу, и, приблизившись, протягиваю к нему руку. — Ближе, — его голос становится хриплым, а хитрый взгляд еще более отвратительным. Я делаю еще один шаг, и он быстро обвивает руку вокруг моей талии и прижимает ближе к своему телу.
— Пожалуйста, не надо, — прошу я, и паника завладевает всеми моими чувствами.
— Я люблю, когда шлюхи, вроде тебя, умоляют меня, — он облизывает часть моего лица. Я хныкаю и пытаюсь вырваться из его захвата, но он крепче прижимает меня к своему телу и омерзительной эрекции. — Не могу дождаться, когда попробую на вкус твою сладкую горошинку. Я собираюсь сделать тебе больно, а затем заставлю кровоточить.
Желчь поднимается к моему горлу, его слова пугают меня. Я попала в ситуацию, где нужно либо драться, либо бежать, и я на автомате начинаю кричать и резко поднимаю колено, чтобы ударить его в пах. Он отпускает меня, сгибаясь от боли, но так же быстро, как отпустил меня, он выпрямляется и бросается ко мне.
Хватая меня за горло, он поднимает другую руку и бьет меня. Я кричу от боли, когда его сильная рука касается моего лица, и еще раз, когда он бьет меня по другой щеке.
— Сука, — кричит он на меня.
В этот момент весь воздух болезненно покидает мои легкие. Моя грудь горит, и я не могу сделать вдох.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — я слышу, как кричит Трент.
Джон отпускает меня, и я прячусь за Трента. Защищая, он выставляет руку между мной и Джоном.
— Он… он… — я отчаянно пытаюсь сделать вдох. Я нагибаюсь и упираюсь руками в колени, чтобы не потерять сознание и не упасть в обморок.
— Маленькая стерва напала на меня, — спокойно говорит Джон, держась за свой пах. — Она пнула меня по яйцам без причины.
— Это неправда, — кричу я, — он схватил меня и сказал, что собирается сделать мне больно и заставить кровоточить, — хрипя, я все еще пытаюсь успокоить свое испуганное тело. — Он схватил меня, — я пытаюсь скрыться от зверя.
— Лживая сука. Я пригласил тебя в свой дом, и вот как ты отплатила мне?
— Вы жестокий садист. Я не трогала вас до тех пор, пока вы не схватили меня и не отпускали.
— Зачем ты врешь, Лили? Почему? Ты флиртовала со мной с того самого дня, когда встретила меня.
— Ты действительно флиртовала с ним, — говорит Трент, когда поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Нет. Он мне даже не нравится. Он мне противен, — кричу я.
— Ты будешь уважительно относиться к Джону, Лили. Ты в его доме, и ты чертов гость. Не позорь меня, — предупреждает Трент.
Не могу в это поверить. Теперь я должна благодарить его за то, что он на меня нападает.
— Нет, — выпрямляюсь я. — Я не буду уважать его. И не оставлю это. Он схватил меня.
Тогда Трент делает то, что и всегда. Он бьет меня туда же, куда меня ударил Джон.
— Ты неблагодарная тварь, — он оборачивает руку вокруг моего плеча и тащит через комнату, где все сидят и таращатся на нас.
Выражение лица Терри злое, смешанное с презрением, она самодовольно наблюдает за тем, как Трент тащит меня.
— Подождите, — протестует Лина и бежит ко мне. Она крепко-крепко обнимает меня и шепчет: — Мне так жаль, что тебя познакомили с этими монстрами, — она крепче обнимает меня, не желая отпускать.
Трент оттаскивает меня от нее, и она просто стоит, выглядя лишь оболочкой. Несчастная женщина, скорбящая по утрате того, что когда-то было для нее самым драгоценным подарком.
Трент тащит меня к машине, запихивая на пассажирское сидение, а сам садится на место водителя.
— Я не могу поверить, что ты устроила там такую сцену. Ты — чертово позорище, — он выезжает на дорогу как сумасшедший, сильно превышая скорость. — Клянусь Богом, Лили, я повидал достаточно твоего дерьма. С меня хватит, ты слышишь меня? — он хватает мою руку и сжимает ее так сильно, как только может.
Я молча плачу и смотрю на размытые пейзажи за окном.
— Иисус, Лили. Я думал, что сказал тебе не предлагать себя Джону. Почему каждый раз, когда вы рядом, ты флиртуешь с ним? — Трент затихает, и я не уверена, ждет ли он ответа. — Ради Бога, скажи мне, почему?! — кричит он и бьет меня по ноге.
— Он мне никогда не нравился, — кротко отвечаю я. — Я говорила тебе, что он пугает меня, и сегодня он сказал, что хочет…
— Перестань врать. Ты говоришь, как безнадежная шлюха. Он сказал, что ты предлагала ему себя.
— Я не предлагала, — смотрю, как сердится Трент, от ярости его лицо покраснело.
— Я должен верить какой-то шлюхе, которая, вероятно, спала неизвестно со сколькими еще до меня. Мой отец и Джон были правы насчет тебя, я хотел тебя, подобно собаке, которая всегда приводит домой бездомных животных. Я собираюсь стать врачом, Лили. Я не могу беспокоиться о том, что делает моя жена, пока вкалываю в больнице.
— Я не шлюха! И никогда не была ни с кем, кроме тебя.
Его правая рука медленно сжимается в кулак, ноздри раздуваются, а глаза широко открываются от ярости:
— Что, черт возьми, ты только что сказала? — его голос очень низкий и сдержанный. И это пугает меня даже больше, чем его действия. — Я спросил, что, черт возьми, ты только что сказала? — повторяет он еще более опаснее.
Моя кожа покрывается мурашками от его дикого и ужасного тона. Я хочу открыть дверь и выпрыгнуть из машины, независимо от того, что он превышает скорость.
— Я не шлюха, Трент. Ты знаешь это, потому что я ни с кем не была до тебя. И, конечно же, не была ни с кем во время нашего брака.