«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

Лозунько Сергей

И в случае согласия Польши на такой вариант «со стороны Германии Польше предоставляется ясно выраженная зафиксированная в договорном порядке гарантия ее границ». Т. е. Германия бралась признать «польский коридор» за Польшей.

При этом Гитлер особо подчеркнул «психологическую сложность этой проблемы, а также тот факт, что только он, фюрер, может привести к такому решению». Для него, сказал он, «не так-то просто дать подобную гарантию коридора», и он обязательно подвергнется обструкции за подобный шаг со стороны некоторых кругов, тем не менее, полагает, что «подобное решение оказалось бы наилучшим».

И Гитлер в общем не врал: любой политик Веймарской Германии, который бы рискнул признать «польский коридор» за Польшей, автоматически превратился б в политический труп.

Бек

не отказывался рассмотреть германские предложения. Но дал понять, что является заложником общественного мнения Польши. Данцигский вопрос, сказал он, «представляется ему чрезвычайно сложным». «В этой связи, — отметил Бек, — необходимо особо учитывать общественное мнение в Польше. При этом он совершенно не берет в расчет мнение „оппозиции в кофейнях“. На протяжении своей семилетней службы он ни в малейшей степени не считался с мнением кофеен и свой пост сохраняет и по сей день. Однако он должен считаться с подлинным мнением народа и усматривает в этом отношении величайшие трудности для решения вопроса о Данциге». В заключение пообещал «еще раз спокойно продумать эту проблему».

Забавно, что в ходе беседы с Гитлером Бек осторожно вспомнил о Лиге Наций — дескать, нужно еще и ее мнение учесть. Вопрос о Данциге, сказал глава польского МИД, «касается не только германского и польского правительств, но и третьих сторон, в том числе и Лиги Наций» [596] .

Вот когда Лига Наций понадобилась! Та самая Лига Наций, о которую Польша все межвоенные годы демонстративно вытирала ноги и делала все, чтобы свести на нет роль этой организации при разрешении международных споров.

596

Документы и материалы кануна Второй мировой войны. 1937–1939. — М.: Политиздат, 1981, т. 2, с. 5—11.

Менее года прошло, как польская дипломатия (в начале 1938-го) выдвинула инициативу о сокращении расходов на Л игу Наций, а Бек лично лоббировал эту идею в европейских столицах [597] . Накануне сентябрьских событий 1938 г. Бек объявил, что «Польша в Лиге наций видит труп» и что «ее (Польши. — С. Л.) представителя там не будет, когда будет происходить сентябрьский пленум», агитируя и другие государства поступить аналогичным образом (т. е. не присылать своих представителей на сентябрьскую сессию Лиги Наций) [598] . Почему Варшава призывала к бойкоту Лиги Наций в сентябре 1938-го — понятно: потому что была вероятность, что Чехословакия не примет требований Гитлера (а также Польши и Венгрии) и обратится в Лигу Наций с тем, чтобы та приняла решение об определении агрессора.

597

ДВП СССР. — М.: Политиздат, 1977, т. 21, с. 352.

598

Там же, с. 451.

А вот когда дело дошло до территориальных претензий к самой Польше — Бек завел речь о «трупе»…

Однако вернемся к январским 1939-го переговорам главы польского МИД с руководством третьего рейха. После Гитлера его принял Риббентроп. Беседа с последним 6 января в Мюнхене прошла в том же ключе. В ходе полуторачасового разговора стороны обсудили «украинскую проблему». В частности, Риббентроп заверил Бека, что немцы заинтересованы «в советской части Украины лишь постольку, поскольку повсюду, где только можно, мы стараемся причинить русским вред точно так же, как они это делают в отношении нас». Но в целом Берлин рассматривает «украинский вопрос как привилегию Польши и во всех отношениях поддерживать Польшу при обсуждении этого вопроса».

Поинтересовался Риббентроп у Бека, не отказались ли поляки «от честолюбивых устремлений маршала Пилсудского в отношении Украины». На что Бек, «смеясь», ответил, что поляки «уже побывали в Киеве и что подобные замыслы, без сомнения, живы и сегодня».

Все славно. Вот только Данциг. «Единственная проблема», как отметил Бек, оказывающая «отрицательное влияние» на германо-польские отношения. Уж Бек и так и эдак «ломал голову над тем, как можно найти ее решение, но пока безрезультатно» [599] . Договорились, что в конце января 1939-го Риббентроп посетит Варшаву, и они с Беком еще раз обдумают весь комплекс вопросов в связи с возможным договором между Германией и Польшей.

599

Документы и материалы кануна Второй мировой войны. 1937–1939. — М.: Политиздат, 1981, т. 2, с. 11–14.

Но и 26 января, когда Риббентроп прибыл в Варшаву, стороны не смогли продвинуться вперед. Бек заявил, что «Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю». Риббентроп обещал германскую поддержку, предложил «выступить против Советского Союза в пропагандистском плане», для чего Польше не мешало бы присоединиться «к антикоминтерновским державам». Бек сказал, что «этот вопрос он серьезно продумает».

А вот Данциг опять стал камнем преткновения. Хотя доводы Риббентропа он нашел резонными, но опять сослался на то, что «следует ожидать самого сильного политического сопротивления внутри страны, вследствие чего он не может оптимистически расценивать это дело». Опять обещал «серьезно обдумать» германское предложение [600] .

600

Там же, с. 16–17.

Столь «решительный» и «отважный», когда дело касалось ограбления других стран, Бек впал в ступор в ситуации с Данцигом. Он всячески оттягивал момент принятия окончательного решения, не представляя себе, как преподнести польской общественности уступку Данцига.

Некоторые историки в Польше и поныне кусают локти из-за того, что не удалось договориться с Гитлером. Характерны в этом плане мысли, которые высказал в интервью польскому изданию Rzeczpospolita 28 сентября 2005 г. профессор Исторического института Варшавского университета Павел Вечоркевич, специалист по истории России и СССР, военной истории, а также новейшей истории Польши, автор многочисленных публикаций и книг, в частности «Кампания 1939 года» (2001), «Круг смерти. Чистка в Красной армии 1937–1939» (2001), «Политическая история Польши 1935–1945» (2005).

Вечоркевич уверен, что Беку следовало принять предложения Гитлера: «24 октября 1938 г. Германия в ходе переговоров Липского и Риббентропа представила Польше свои требования, которые я бы назвал скорее пакетом предложений, поскольку изначально они не были выдвинуты в ультимативном тоне. У них была цель крепко связать Польшу с политикой рейха. Принимая их, Речь Посполитая не понесла бы никакого значительного ущерба». «Гданьск не был тогда польским городом, а автострада через коридор была, о чем мало кто помнит, идеей нашей дипломатии, которая появилась в 30-х годах в качестве попытки нормализовать польско-германские отношения. Взамен за эти уступки Польше предложили пролонгацию пакта о ненападении и присоединения к Антикоминтерновскому пакту», — считает профессор Вечоркевич.

«Какую роль играла Польша в военных планах Адольфа Гитлера?» — интересуется журналист Rzeczpospolita.

Вечоркевич поясняет: «Ключевую. Вплоть до весны 1939 г. она являлась для него антибольшевистской преградой на случай войны с Францией, с нападения на которую он намеревался начать конфликт. После победы на Западе Польша должна была быть ценным и необычайно важным партнером в походе на Советский Союз. В последнем разговоре с Беком в Берхтесгадене Гитлер напрямую сказал, что каждая польская дивизия под Москвой — это одной немецкой дивизией меньше. Глава рейха предлагал нам тогда участие в разделе Европы».