«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война
Шрифт:
Под конец беседы Бонне еще раз поднимет эту тему, по сути повторив прежние претензии в адрес Польши, но уже сопроводив замечанием, что и французское общественное мнение не понимает позиции Варшавы: «Общественное мнение Франции переживает большое разочарование в связи с позицией Польши, и, несомненно, оно было бы в высшей степени потрясено, если бы ему стало известно, что Польша не только отказалась сделать демарш в Берлине и уточнить свою позицию в случае франко-немецкой войны, но и готова еще более ухудшить обстановку, выдвигая свои требования в очень острой форме. Необходимо соблюдать осторожность. Было бы очень желательным, чтобы польское правительство нашло соответствующую форму для подтверждения того, что оно принимает участие в усилиях, направленных к мирному разрешению конфликта, а также
462
Там же, с. 103–108.
Но все бесполезно. Польша уже сделала свой выбор — играть на стороне Гитлера, и отказываться от него не собиралась несмотря ни на какие просьбы и уговоры.
Эту карту — «польское нацменьшинство» — Гитлер при содействии Варшавы разыграет по полной программе. Уже в сентябре 1938-го, на финишной стадии переговоров, которые завершатся печальной памяти Мюнхенским сговором, Гитлер ловко обратит себе на пользу позицию Польши по вопросу польского меньшинства в Чехословакии.
20 сентября 1938 г. посол Польши в Берлине Липский направит Беку донесение о двухчасовой аудиенции у Гитлера, состоявшейся в Оберзальцберге в присутствии министра иностранных дел рейха фон Риббентропа. В ходе этой встречи, проходившей в теплой атмосфере, Гитлер будет вздыхать, что ради своих союзников — Польши и Венгрии (а перед Липским фюрер принимал премьер-министра Венгрии и начальника венгерского генштаба) — ему приходится жертвовать даже интересами судетских немцев.
«Занятие Судетов силой было бы, по словам канцлера, более полным и определенным решением», — цитировал Гитлера Липский в своем докладе. Конечно, никаких возражений против силовой акции нацистов у польского посла в Берлине не было, но он отдавал должное заботе Гитлера о польских интересах. Мол, если бы Германия силой решила «свою» — судетскую — проблему, то Польша могла бы остаться неудовлетворенной относительно Тешинской области. Но Гитлер как настоящий союзник на односторонние акции, не учитывающие запросов Польши (и Венгрии), не идет: «канцлер находится в раздумье, как в таком случае разрешить оставшуюся часть проблемы, касающуюся Венгрии и Польши. В связи с этим он и пригласил для переговоров премьера Венгрии и меня», — писал Липский.
Польский посол заверил Гитлера, что позиция Варшавы тверда, и что оную твердость уже ощутили в Лондоне и Париже. Последние столицы, бравировал Липский, прислали «заверения, что наше меньшинство в Чехословакии будет рассматриваться наравне с другим наиболее привилегированным меньшинством».
Соответственно, по мысли этого «польского сверхчеловека», имелись и «унтерменши» — меньшинства «менее привилегированные». Ну да удивляться не приходится — у Гитлера поляки ничего иного набраться не могли.
Поскольку Берлин принимает такое активное участие в польских интересах, то и от Польши требуется услуга, дабы укрепить позиции Гитлера на переговорах с англо-французами.
«Риббентроп со своей стороны просил, чтобы я узнал у Вас, — писал Липский Беку, — не пожелали ли бы Вы сделать заявление по вопросу о польских требованиях относительно Чехословакии по примеру того, как это сделал премьер Венгрии, чтобы это могло быть использовано при переговорах с Чемберленом. Кроме того, Риббентроп заверил, что германская пресса будет как можно шире освещать наши (т. е. польские. — С. Л.) действия в отношении нашего (т. е. польского. — С. Л.) меньшинства в Чехословакии» [463] .
463
Там же, с. 175–178.
Конечно же, Польша вскоре сделает соответствующее заявление, о котором просил Риббентроп, более того — подкрепит свое требование бряцанием оружия.
22 сентября посол Франции в Германии Франсуа-Понсэ будет писать в донесении главе французского МИД о том, как Польша выполнила поручение Риббентропа: «произошло важное событие, дающее руководителям рейха новый предлог, чтобы отказаться от принципов, на основе которых, казалось, выкристаллизовывалось соглашение, и чтобы выдвинуть новые требования. Речь идет о демаршах, предпринятых 20 сентября Польшей и Венгрией в адрес фюрера и в Лондоне, имевших целью указать, что Варшава и Будапешт не согласятся с тем, чтобы в отношении своих этнических меньшинств, включенных в чехословацкое государство, был применен менее благоприятный режим, чем тот, который будет предоставлен судетским немцам. Это было равнозначно утверждению, что уступка территорий, населенных немецким большинством, должна будет также повлечь за собой отказ Праги от Тешинской области и от 700 000 мадьяр в Словакии. Таким образом, предполагаемое отторжение территории превратилось бы в расчленение страны.
Это именно то, что нужно рейху. Польша и Венгрия присоединяются к Германии для травли Чехословакии. Франция и Англия, которые пытались идти на уступки и, всячески удовлетворяя германские требования, хотели спасти существование чешского государства, оказываются перед лицом единого фронта трех государств, добивающихся раздела Чехословакии.
Руководители рейха, которые не делают тайны из того, что их целью является стереть Чехословакию с карты Европы, немедленно воспользовались польским и венгерским демаршами, чтобы уже 21 (сентября) объявить через свои официальные печатные органы о том, что сложилась новая ситуация, для которой требуется новое решение…
…Тот факт, что Польша выказала свои аппетиты в момент, когда она почувствовала, что близится час раздела добычи, не может удивить тех, кто знал о помыслах г-на Бека, который в последнее время проявлял все большую и большую осторожность в отношении Германии и был полностью информирован о замыслах гитлеровских руководителей, в частности благодаря систематическим контактам с Герингом. В течение уже нескольких месяцев польский министр иностранных дел считал, что раздел Чехословакии неминуем, что он произойдет без войны и что это случится до истечения 1938 г. Г-н Бек не делал также тайны из своих намерений претендовать на Тешин, и даже оккупировать его, если потребуется. Отторжение этой территории явно представлялось ему в качестве первого шага на пути к установлению общей границы с Венгрией и к созданию блока государств от Балтийского до Черного моря…
…Как бы то ни было, венгры по примеру Польши по сути дела отказались от своей осторожной позиции и превратились в пособников самых заклятых врагов Чехословакии, тех, кто намерен любыми средствами продолжать начатое наступление, вплоть до раздела этой страны. В том, что именно такими в настоящее время являются планы гитлеровских руководителей, к сожалению, сомневаться не приходится» [464] .
Итак, полная согласованность действий. Роли распределены, партитуры расписаны. Берлин запевает, Варшава и Будапешт подпевают. «Миротворец» и «борец за права человека» Гитлер уверенно гнет свою линию.
464
Там же, с. 197–199.
Западные столицы готовы капитулировать, как тогда говорили, — «умиротворить агрессора». Но, отдавая этому агрессору часть чехословацкой территории, предлагают ему заключить пакт о ненападении с Чехословакией (с тем, что от нее остается). А Гитлер им отвечает: и рад бы, да не могу, ибо есть еще справедливые требования Польши.
«Риббентроп сказал мне, что канцлер отклонил заключение пакта о ненападении, мотивируя это тем, что такой пакт был бы в чешских руках инструментом, направленным против требований польского и венгерского меньшинств. Гарантию же канцлер отклонил, мотивируя тем, что он должен был бы поставить ее в зависимость от гарантий Польши, Венгрии и Италии», — будет докладывать Беку 26 сентября 1938-го посол Польши в Берлине Липский [465] .
465
Там же, с. 220.