Уроки анатомии и любви
Шрифт:
— Возьмёшь, но только другие, которые на мне никто не видел в универе.
— Тоже имиджевые?
— Тоже… — я уже смачно, как орк лапищами, массировал её маленькую, подтянутую задницу и страстно наслаждался нежным, дерзким ротиком.
— Ну ты и пижон! — простонала она. — А что ты там вчера говорил по-гречески?
— Что ты — маленькая прогульщица и что твой препод сейчас тебя будет наказывать! — прохрипел я сбивчивым от желания голосом.
— Ну тогда, чего же вы ждёте, Лука Алексеевич?
Глава 23
ЛИЗА
— Хватит! Закончили! — подытожила Маша. — Уже, как будет! Не сидеть же над этой историей все выходные…
— Ты права, но я думаю, мы неплохо подготовились.
— Думаешь? — пробормотала сестра, кислым как лимон голосом.
— Маш, ну ты чего? Короче, давай собирайся! Поехали к нам! Мама будет рада.
— Думаешь?
Я посмотрела на неё, как на умолишённую. — Живее, Маша! — прикрикнула я и стала подгонять сестру, часто-часто хлопая в ладоши, как это делали в детском саду на спортивных занятиях. Ох, если бы Лука услышал эти мои мысли про детский сад, вот бы он орнул! Опять начал бы прикалываться над "деточкой". Мужлан! Орк! Престарелый дядька! Валенок! Препод-монстр! Я перебрала, кажется, все варианты, но что бы я там ни думала, моё сердце всё-таки перекрикивало все мысли и таяло, таяло, как снег в руках, от любви к моему умопомрочительному красавицу-жениху.
Сделав пару шагов на цыпочках, я, как шпион, выглянула в коридор — не возвращается ли сестра. Конечно нет! Как же, в гости и без вечернего макияжа?! В этом была вся Маша.
Я осторожно вытянула из ворота свитера широкую серебряную цепочку, которую стащила утром у Луки. Моё нежное колечко беззвучно покручивалось и подрагивало в воздухе на мощной мужской цепи.
Если узнает, будет ругаться… Не за цепочку, конечно, а за спрятанное кольцо. Но иначе как я покажусь с ним маме? А Машке? Да и в универе заметят… Нет, конечно, можно сказать, что это бижутерия, но вряд ли поверят. Оно же просто всем своим видом кричит: "Я — бриллиант!" и делает это ещё более по-пижонски, чем тот, кто его подарил.
А что по-гречески вчера он там болтал? Точно, что-то про любовь. Не признаётся, ведь, засранец! Зато наказал так наказал, даже задница теперь зудит. Но как же я улетала от его хлёстких шлепков! Почти не соображая, что делаю, сама просила сильнее и сильнее, сжимая от раздирающего, животного желания пахнущую им подушку. А он полностью опьяневший от власти, которую имел надо мной в этот момент, хрипел, как зверь. Я не понимала, почему каждый раз, когда мы играли, я теряла всякий стыд перед ним, возбуждаясь до предела, чувствуя, как сильно растягиваются и пульсируют мои половые губы. Я извивалась под его ударами, но не от боли, а от наслаждения, крича и требуя ещё. Так же я не понимала, почему сейчас мне было так стыдно за всё это, даже самой перед собой. И я абсолютно точно зала, что завтра или через день — неважно, когда, я снова буду без стыда отдаваться его сильным горячим рукам. Он говорит, что это лёгкий БДСМ — легчайший, как пёрышко, но, определённо, добавляющий острую красную перчинку в сексуальную жизнь пары. Говорит, что более жёсткие игры он не пробовал и не хотел бы. Я бы тоже, наверное, нет, — сегодня и так перестарались. Говорит, что никогда не поднял бы руку на женщину, что шлёпает меня, как маленькую провинившуюся девчонку. Черта с два, как маленькую! Я-то знаю, как он от этого тащится и как возбуждается в эти моменты… Просто он кайфует от того, что я маленькая, хрупкая и не опытная, едва ли не подросток. Наверное, именно поэтому мне и хочется его постоянно подкалывать на предмет возраста. Я знаю, что завожу его этими разговорами, указывая на диаметральную разницу между нами… Мой взрослый дядька! Меня тоже заводит твой опыт и зрелый характер… И тело, конечно, тоже. Не такое щуплое, как у моих ровестников. Крепкое, накаченное, волосатое, мужское… А этот дурачок
Мои, льющиеся сумбурным потоком мысли, прервал звук пришедшего на вайбер сообщения.
Скольжу по гладкому экрану нетерпеливым пальцами. "Наверное от него" — крутится в моей, затуманенной любовью голове.
Аудиофайл. Песня Цоя "Проснись, это любовь!"
Да, с Цоем я тоже спалилась. Думаю, как-то не по возрасту мне его слушать. Мои одноклассники точно бы смеялись, если бы узнали о моих музыкальных пристрастиях. А что поделать — родители постоянно его слушали, папа даже на гитаре играл. Вот я, автоматически, и стала поклонницей. Ну да ладно, спалиться, что фанатеешь по Цою — это не так страшно, как, например, спалиться с тем что я наизусть изучила его расписание. Вот это была стыдоба!
— Маш, ты скоро? — кричу я сестре.
— Лизунь, пять минут!
— Ну значит, пятнадцать минут у меня точно есть. Расстегиваю брюки, спускаю вместе с трусиками, слегка выпячиваю попу и, повернувшись к свету, делаю селфи своей красноватой, отлупленной задницы. Отличный кадр! Не долго думая, отсылаю любимому и жду… Боже, какой стыд!
— Любимая, прости меня, я — козёл! Сильно горит?
И смайл, растянувшийся в зубастом сожалению. Упс! Я ожидала лёгкого флирта или смачных бессовестных слов, обещающих новые сладкие наказания, а получила безграничную заботу и любовь.
— Ну что ты не отвечаешь, детка? Обиделась? Приезжай, я помажу кремом мою любимую попку, полечу, подую, поцелую и всё заживёт.
Ты же знаешь, что я не могу сегодня, дурачок! — отвечаю я.
Как только я переступила порог нашей квартиры, до меня донёсся божественный аромат маминого мясного рулета с айвой.
— Слушай, Лиз, у Макса один друг есть — Артём. Просто закачаешься! — Машка продолжила монолог, начатый ещё в такси.
— Так я не поняла, Маш, вы что? Помирились с Максом? — уточнила я.
— Ну я же тебе уже говорила! Лиза, ты опять не слушала! — сестра обиженно надулась. — В общем, в воскресенье мы вчетвером идём в клуб. И никаких отговорок! Артём просто отпадный! Тебе понравится, вот увидишь — говоря всё это, она, не успев даже разуться, уже поспешила к зеркалу — поправить макияж.
И тут я замечаю под ногами до боли знакомые мужские ботинки. Нет. Не может быть, наверное, это дяди Миши…
— Пора и тебе, наконец, парня найти. Или ты всё по своему Талянскому сохнешь? — никак не замолкала сестра.
— А кто сказал, что у Лизы нет парня, Маша? — из кухни в белой рубашке и идеально сидящих брюках вышел Лука, вытирающий руки полотенцем. — Привет любимая! — и чмокнул меня в щёку.
— НУ! НИ! ХРЕНА! СЕБЕ!!! — сестра стояла с отвисшей челюстью. — Теть, Ле-ен!? — громко крикнула она. — У вас что-нибудь выпить есть? Срочно!
— Дочка, почему ты скрывала от меня своего молодого человека? — передо мной стояла сияющая мама. — Машуль, красное вино пойдёт?
— Сейчас что угодно пойдёт… — сестра, явно, пребывала в состоянии сильного шока.
– Чего? Да… Ты… Как вообще? Ты… Мама! — я не сильно отличалась от Машки. В моей голове крутилась куча вопросов и к Луке и к маме. Я не зная, с какого начать, брала с каждого понемногу, что превращалось в полную нелепицу.
— Милая, я же говорил, что хочу познакомиться с твоей мамой. Но ты почему-то тянула с этим. Вот я и решил сам… — он улыбался, как голливудская звезда, которой вручили Оскар.
"Да, тянула, потому что ты — великовозрастный дядька!" — промелькнула у меня гневная мысль. Да как он мог? За моей спиной… — я была в ярости.