Уроки для двоих
Шрифт:
— Кошмар, — процедила Соболевская, промчавшись мимо нас со Львом со скоростью света, не обращая внимания на каблуки, — я на маникюр опаздываю!
О, не она одна. Насколько я знала, каждая вторая наша коллега была записана на маникюр или стрижку в два-три часа дня, рассчитывая, что к обеду всё закончится и мы сможем разбежаться по домам. Фиг вам, называется! Наша директриса — существо вредное и стервозное, но если бы дело было только в этом. Она ещё и до ужаса многословна, и там, где можно обойтись парой-тройкой слов, Клавдия Ивановна растекается мыслью по древу на добрых пару-тройку часов. Мне порой даже кажется,
— Вот так, — хмыкнул Лев, проводив Соболевскую ироничным взглядом. — Маникюр важнее всего. Пробежала мимо, меня проигнорировала. Не то, что на прошлой неделе. Каждый день бы так.
Я не выдержала и хихикнула, ощущая в груди приятное тепло. Что ни говори, а так радостно, что Лев на Татьяну Александровну не клюнул! Ещё бы о Наташе он мог говорить с таким же равнодушием… Знаю, плохо так думать, но я же не ангел, в конце концов.
— Ты сейчас домой, Алён? — поинтересовался Лев, когда мы спустились на четвёртый этаж, где находились наши с ним кабинеты.
Я кивнула.
— Вместе пойдём?
Я вновь кивнула.
— Тогда я за тобой зайду через пять минут.
Ожидая Льва, я села за свой стол и, уставившись в окно, вспоминала, как предупреждала остальных учителей о состоянии здоровья Наташи Ивановой. Почти все, кроме парочки отпетых вредин, согласились особо не нагружать девочку первый месяц, пока ситуация не прояснится. Вот это «пока ситуация не прояснится» не давало мне покоя, сердце сжималось от дурного предчувствия. Я опасалась, что дело может быть гораздо серьёзнее, чем мы предполагаем — не зря ведь Наташин папа просил поберечь ребёнка. Не об обычной же простуде идёт речь… По крайней мере, в прошлом году, когда Наташа переболела ангиной и тоже пришла в школу бледная и осунувшаяся, от него таких просьб не поступало.
— Готова? — спросил Лев, открывая дверь и просовывая голову в образовавшуюся щель. Я кивнула и поднялась со стула.
Уже на улице, когда мы шагали к остановке, я сказала, вспомнив вдруг, о чём ещё хотела поговорить с соседом.
— Насчёт Фреда и Джорджа… — произнесла я и не удержалась от улыбки, увидев вопросительный взгляд Льва. — Ты не испытывай иллюзий — несмотря на то, что ребята с тобой подружились, они всё равно будут шкодить на уроках. В ближайшее же время жди какой-нибудь розыгрыш.
— Например? — спросил мужчина с искренним интересом. — Не верю, что они будут подкладывать кнопки на стулья. Это слишком примитивно и не интересно.
— Да, ты прав. Хотя иногда я думаю: уж лучше бы кнопки… Нет, они придумают что-то более извращённое. Мне даже предположить сложно, что именно.
— Не волнуйся, я и не жду от них какого-то особенного отношения в плане розыгрышей, — по-доброму улыбнулся Лев. — В конце концов, мальчишки это слишком любят, чтобы совсем отказываться. Вон, даже на море, несмотря на обещанные скутеры, не выдерживали и выдавали тебе что-нибудь.
— Там была лайт-версия, — вздохнула я, надеясь, что эта добрая улыбка Льва не исчезнет после того, как он начнёт преподавать у моих бандитов. Я ещё слишком хорошо помнила, как бывшая классный руководитель Фреда и Джорджа мечтала придушить близнецов после первого года обучения.
— Я справлюсь, Алён.
— Надеюсь…
Вечер тридцать первого был наполнен приготовлениями к школе, причём и моими, и мальчишек. На маникюр я не ходила — я вообще отношусь к редкой категории женщин, которые ничем подобным не занимаются — но приготовлений и без этого было достаточно. Сделать обед, помочь собрать портфели ребятам, погладить свою и их одежду, проверить наличие всевозможных канцтоваров — от тетрадей до ластиков, чтобы в первый же рабочий день не спохватиться и не бегать в поисках нужного.
Но, как бы я ни желала отсрочить неизбежное, этот день всё-таки настал. И мы большой дружной семьёй, включая бабушку, поехали в школу. И я ничуть не удивилась, когда почти возле подъезда нас догнал Лев. Естественно, без шляпы, зато в костюме с галстуком. Погода была хорошая, тёплая, поэтому мы все были без курток, но с зонтами — во второй половине дня обещали дождь.
На линейке мы стояли все вместе, а потом разошлись — близнецы отправились на первую встречу с классным руководителем, то есть, со Львом, а я должна была проводить классный час со своими выпускниками.
Наташа Иванова, как и обычно, сидела на первой парте в правом ряду (если смотреть от моего стола), вместе со своей подружкой — Олей Зиминой, пухленькой светловолосой хорошисткой. Лицо Оли, обычно всегда озарённое улыбкой, сейчас практически являлось отражением Наташиного — тоже бледноватое и грустное. Да что с ними обеими такое?!
Кстати, Оле, по законам жанра, нравился Федя Клочков, влюблённый в её подругу. Федя, естественно, Олю не замечал — ну, только как сопровождение Наташи, не более. И мне очень нравилось в этой девочке то, что она не унывала по этому поводу, не впадала в отчаяние и не злилась на подругу. На её месте именно так вели бы себя большинство девочек. Но Зимина, кажется, была почти не способна на подобный негатив. Не знаю, что с ней будет в будущем, изменит её жизнь или нет, но сейчас этот ребёнок очень радовал меня своей незлобивостью.
Мои одиннадцатиклассники после лета и в предвкушении последнего года обучения были возбуждены и вели себя не идеально — постоянно что-нибудь громко говорили, ржали, мутузили друг друга учебниками, но в целом это всё вполне укладывалось в моё понятие «нормальный рабочий день».
В конце классного часа я попросила Наташу задержаться, и когда последний ребёнок вышел, закрыла дверь и обратилась к девочке.
— Не волнуйся, я просто хотела обсудить с тобой кое-что, — сказала я мягко и спокойно, садясь перед Ивановой за первую парту на среднем ряду. — Ты знаешь, о чём твой папа просил меня и остальных учителей?
Наташа кивнула.
— Да, он говорил со мной об этом.
— Ты можешь рассказать, с чем связано подобное решение? Ты давно меня знаешь, я никому не скажу, если это необходимо.
Девочка закусила губу, глядя на меня с неуверенностью. Вид у неё был слегка затравленный.
— Родители просили пока не распространяться… — ответила она тихо и опустила голову. — Там ещё не всё понятно… Папа сказал, когда придёт ответ, он сам с вами поговорит…
— А откуда должен прийти ответ? — Это не нравилось мне всё больше и больше. Я уже начинала думать, что лучше бы это была обычная беременность. Неприятно, конечно — я не отношусь к людям, которые считают, что беременность в семнадцать-восемнадцать это нормально, — но хотя бы не смертельно.