Уроки куртизанки
Шрифт:
Джастин кивнул. Нет равенства даже среди благородных. Его собственный высокий титул и обширные владения давали ему большое влияние, но имя Уиттинхема и его накопления гораздо скромнее. У Эвенвайса, может, и нет титула, но деньги и связи делают его могущественным и опасным.
Уиттинхем покачал головой:
– Я поговорил с Алиссой, и она предложила спрятать Хлою до тех пор, пока Эвенвайс не перестанет ее искать. Но он не перестал. Он одержим идеей найти ее любой ценой. Когда в столицу прибыла Рия, я подумал, что он, возможно, переключится на нее.
Джастин
– Вы хотели пожертвовать другой женщиной?
– Ради жизни Хлои? Черт подери, да! Может, это и не очень благородно, но это правда. – Он запустил руку в волосы. – Но потом Виктория стала задавать вопросы. Это возбудило мои подозрения – и, я уверен, подозрения Эвенвайса тоже. Когда он стал преследовать ее, он, наверное, догадался, что она может оказаться Викторией Толбот, вашей женой и лучшей подругой Хлои.
Глаза Джастина расширились от ужаса.
– Сколько еще человек об этом знают?
– Точно сказать нельзя, но думаю, что только Эвенвайс и я. – Уиттинхем пожал плечами: – Даже я не понимал, кто она на самом деле, пока не нашел возможность написать Хлое в ее убежище. Она подтвердила внешность Виктории и ее отношение к вам. Но прежде чем я успел прийти к вам и сказать, что Хлоя цела и невредима, ваш проклятый брат и Шоу раскрыли место, где скрывается Хлоя.
Джастин качнул головой:
– Когда? Я ничего об этом не слышал.
Уиттинхем нахмурился:
– Это случилось сегодня утром, но это ничего не значит. Если Эвенвайс в курсе ваших поисков, их действия могли натолкнуть его на верный путь. И если он знает настоящее имя Виктории…
Джастин уже мчался к двери. Сердце гулко колотилось в его груди.
– Тогда он может использовать ее как козырь в своей игре! Идем скорее, идиот! Идем же!
Виктория смахнула слезы и сделала еще глоток шерри из стакана, который держала в руке. Она смотрела на затухающий огонь в камине. По комнате разливались сумерки. Слуги, нанятые Джастином для Рии, намеревались раздуть его, но она не позволила. Она хотела просто посидеть в темноте и подумать.
– Виктория…
Она прикрыла глаза. Мара не даст ей вожделенного покоя. Она жестом свободной руки пригласила подругу войти.
Мара подошла и встала перед ней. Виктория увидела озабоченную мину Мары.
– Может быть, расскажешь мне, что случилось? – спросила она.
Виктория поежилась. Мара подкинула полено в огонь. По мере того как огонь поедал дерево и разгорался, в комнате становилось светлее. Мара обернулась и ахнула:
– О, Виктория!
Виктория отвернулась, смущенная тем, что Мара увидела ее слезы. Но сдерживать их дольше она не могла. Они тихо катились по щекам, смачивая ее ладони и вышитый платок, который она теребила дрожащими пальцами.
– Что он сделал? – Губы Мары сжались в нитку. Она протянула подруге свежий платок. – Что Джастин сделал на этот раз?
Виктория покачала головой:
– Нет, Джастин тут ни при чем.
Мара недоверчиво фыркнула и сложила руки на груди.
– Ты не так уж часто плачешь, Виктория. Я видела тебя в таком состоянии всего несколько раз – и каждый раз это имело какое-то отношение к Джастину Толботу.
– Нет, это правда не его вина. – Виктория промокнула глаза и усилием воли сдержала слезы. Она собралась с силами и прошептала: – Мой отец шантажом заставил его жениться на мне. Как я и подозревала.
– Уверена, Джастин – легкая добыча для шантажиста. Ему есть что скрывать! – отрезала Мара.
Виктория пристыжено опустила голову.
– Я тоже так думала. Сегодня я узнала правду. Его дела тут вовсе ни при чем. На самом деле он пытался защитить своих близких, поступить по чести.
– Честь? – Мара хмыкнула. – Этот человек ничего не знает о чести.
Виктория напряглась всем телом.
– Ты глубоко ошибаешься. Джастин мог столько раз поступиться своим словом с тех пор, как мы приехали в Лондон. Мог найти десяток способов избавиться от меня, не утруждая себя поисками Хлои. Но он этого не сделал. – Она натужно вздохнула. – А теперь… теперь он знает правду о ребенке, которого я потеряла. И боюсь, он никогда не простит мне того, что я скрыла это от него.
Мара, сбитая с толку, долго стояла молча, а потом крепко обняла Викторию и принялась гладить ее. И все чувства, вся боль потери, которые она испытала сегодня, хлынули наружу. Вцепившись в Мару, Виктория наконец-то позволила себе потерять самообладание; Очень долго единственное, что она могла делать, – это плакать.
– О, Виктория, – тихо проговорила Мара, когда рыдания утихли, – а зачем ты вообще рассказала ему про ребенка?
Виктория в ужасе отшатнулась.
– Он имеет полное право знать. Это был его ребенок. Скрывая от него правду, я поступала неправильно.
Мара вздохнула:
– Полагаю, он не очень хорошо перенес эту новость.
Виктория закрыла глаза. Образ Джастина все равно стоял перед ее внутренним взором. Его лицо с печатью ужаса в тот момент, когда он понял, что зачал ребенка, которому не суждено было появиться на свет.
– О, Мара, жаль, что ты не видела Джастина, когда я призналась ему. Его глаза… Даже когда я пыталась объяснить ему, в каком положении оказалась, они были полны неверия. И такие холодные. Если я и стала ему небезразлична, хотя бы чуточку, сегодня я убила это чувство в нем. Убила… и, возможно, вовсе его не заслуживала.
Мара покачала головой:
– Не говори так! Ты заслуживаешь всего, о чем мечтала. Но может быть, так будет лучше. Ты же знаешь, что Джастин никогда не даст тебе того, что тебе нужно. Когда мы найдем Хлою, то вернемся домой и ты сможешь наконец забыть о нем.
– Я его люблю, – глухо проговорила Виктория.
Ну вот, эти слова в конце концов сказаны вслух.
Сколько ни пыталась она это отрицать, как ни боролась с этим чувством – с того самого вечера, когда увидела Джастина в бальном зале, – ей пришлось это признать. Это даже не казалось ей чем-то шокирующим, наоборот, обычным явлением наподобие дыхания.